Он спешно поднялся, осматривая локти на мундире, и затем зыркнул укоризненно через плечо.
Уна была уверена, что Уайт обвинит ее или кого угодно в своем падении, но вместо этого он вдруг двинулся вниз по улице в противоположном направлении, изменив первоначальный маршрут.
– Тоже мне, шеф полиции! – рассмеялся Адлер.
– Да уж, – кивнула Уна, не сумев сдержать улыбки.
– Думаешь, лучше сможешь? – ухмыльнулась Исидора, золотые полосы на её платье сверкали солнечными бликами.
– Чем Уайт? – уточнила Уна, – Да запросто. Кто угодно разгадает преступление быстрее Уайта.
Исидору не убедили ее слова. Дьякон забеспокоился, когда кокетка, подбоченясь, наклонилась к сыщице вплотную:
– Докажи! – потребовала девушка. – К завтрашнему вечеру ты вернешь эти платья и докажешь, что умнее, чем... Хм... Чем кажешься. Пропало и мое платье. Очень красивое и дорогое, и ты вернешь мне его.
В тоне мисс Айри звучал вызов, и Уна уже была готова рассказать выскочке, что она думает по поводу фантастического платья, и что та может самостоятельно его искать, поскольку Уна его в гробу видала. Однако единственное, что юная сыщица смогла выдавить в ответ, – это «Договорились!»
Исидора усмехнулась:
– Отлично, потому что завтра вечером я хочу выглядеть сногсшибательно, когда исполню свой дебютный танец в роли новой ученицы Волшебника.
На этой фразе Исидора развернулась и кокетливой походкой, не спеша отправилась восвояси.
Внезапно Уна почувствовала стеснение в груди:
– Она претендует на место ученицы Волшебника?
Адлер иронично ухмыльнулся, полумесяцы в уголках его глаз насмешливо изогнулись:
– Э-э... Разумеется, – произнес он с ирландским акцентом. – Мы оба претендуем.
На лице Уны появилось изумление. Она не понимала, почему нежданная новость так ее удивила, но встретившись лицом к лицу со своей потенциальной заменой, девушка решилась окончательно покончить со всем этим.
Адлер слегка наклонился, перед тем как продолжить:
– Надеюсь увидеть тебя на сегодняшнем вечере, на Выборе.
Затем парень последовал за сестрой, оставив Уну в смешанных чувствах: любопытство и дурное предчувствие, волнение и печаль переполнили ее в один миг.
– Видимо, нам следует вернуться в Маятник, – предложил Дьякон. – Твой дядя предупреждал, что тебе необходимо присутствовать на Выборе. Поймаем карету?
– Согласна, – рассеянно ответила Уна. В ее сознании теснились разные мысли: о Выборе и пропавшей одежде, об обещании избегать опасности, о свече на полу выставочного зала, вызове Исидоры Айри, об Адлере и его улыбке. Размышления плясали в хаотичном сбивчивом танце. То, что действительно необходимо было Уне сейчас, это...
– Прогулка! – произнесла девушка вслух.
– Что? – уточнил Дьякон.
– Я пройдусь, Дьякон. Мне нужна светлая голова, чтобы раскрыть это дело.
– Но Маятник примерно в пяти километрах отсюда! – заметил Дьякон.
Ближайшие часы находились на противоположной стороне улицы, перед театром. Стрелки часов были слишком малы, чтобы их разглядеть с места, где стояла девушка, поэтому Уна решила перейти улицу. Она была на середине пути, пытаясь воссоздать в голове расположения демонстрационного зала, когда Дьякон закричал:
– Берегись!
Уна вздрогнула, когда лошадь и карета пронеслись в опасной близости от нее, отвернув в сторону в последний момент, чтобы избежать столкновения. Лошадь заржала от недовольства, когда одно колесо попало в выбоину, и карета целиком встала, как вкопанная, перед разиней.
– Проклятье! Посмотри, что ты наделала! – закричал извозчик.
Он натянул вожжи, но лошадь не смогла сдвинуться с места. Наконец возница спрыгнул, плюясь на мостовую. Это был невысокий мужчина, одетый в сине-белую кучерскую униформу.
– Мисс, почему ты не смотришь, куда идешь? Посмотри, что ты наделала. Заставила меня свернуть в чертову выбоину. Я же дока по объезжанию выбоин!
Извозчик повернулся к открытому окну кареты:
– Извините, сэр, но мне пришлось свернуть из-за девушки. А то бы я, конечно же, не попал на те выбоины. Я знаю эту улицу, как свои пять пальцев, точно. Если вы немножечко подождете, то я в два счета все исправлю.
Извозчик сердито глянул на Уну. Он что-то бормотал по поводу потерянных чаевых, пока вытаскивал деревянную доску из-под сидения и пытался высвободить переднее колесо.
Уна уже собиралась извиниться, когда поняла, что пассажир в карете пристально на нее смотрит. Это был пухлый круглолицый парень, лет тринадцати отроду.
Аккуратно подстриженные каштановые волосы разделялись посередине ровным пробором, на носу – небольшие очки. Он таращился на Уну из окошка кареты: глаза, как две луны.
И лишь позже до Уны дошло, что незнакомец изумлялся не ей, а музею позади нее, будто увидел там нечто удивительное.
Ей стало любопытно, на что он смотрит, но ничего необычного Уна не увидела: только огромную скульптуру наверху шляпы и пустые ступеньки, ведущие в музей.
Лестница напомнила Уне о слепом человеке, сходящего по ступеням в тот момент, когда Исидора выбежала из ателье.
«Человек, который словно испарился», – подумала она.
Когда Уна повернулась обратно к карете, юноша уже перевел взгляд на нее.
– Привет, – поздоровалась девушка.
– Ой, – парень заметно напрягся, когда Уна с ним заговорила. – Привет, – и это всё, что он успел сказать, прежде чем карета дёрнулась вперёд, а извозчик откинулся на козлах и щёлкнул вожжами.
Так же резко, как до этого остановилась, повозка тронулась с места в направлении Маятника, пыль клубами вырывалась из-под колёс и танцевала в дуновениях послеполуденного ветерка.
Девушка перешла дорогу и по тротуару двинулась в направлении уличных часов.
– Кто это был?
– Представления не имею, – отозвался Дьякон.
– То есть в справочнике о нём ничего нет? – Уна выглядела весьма удивлённой.
– Ни слова, – подтвердил Дьякон, – кем бы он ни был, он не с Тёмной улицы.
– Стало быть, приезжий из Нью-Йорка? – предположила Уна. Гости из внешнего мира и раньше появлялись на Тёмной улице. Большая их часть попадала сюда случайно, а этот было довольно необычным.
Конечно, основную часть товаров и продуктов Тёмная улица получала как раз из внешнего мира, но чаще всего именно здешние торговцы отправлялись за ними в мир людей, чужаки же тут были редкостью.
Уна остановилась у основания старинных кованных уличных часов, возле театра Тёмной улицы. Афиша над кассой гласила:
«ТОЛЬКО В ЭТУ ПЯТНИЦУ!
ОТКРЫТОЕ ПРОСЛУШИВАНИЕ НА РОЛИ В «СПУСКЕ ОСВАЛЬДА»
Уна цокнула. «Спуск Освальда», пьеса про Великого Освальда, величайшего из волшебников древности, рассказывала о той важнейшей роли, которую он сыграл в Великой Фейской Войне пять сотен лет тому назад.
Пьесу обязательно ставили в театре хотя бы раз в год. Уна находила такие старомодные историко-магические постановки чертовски скучными, но не могла не признать, что финальная сцена – где Освальд, спускающийся по Лестнице Фей, бьётся с жуткой фейской королевой – каждый раз производит неизгладимое впечатление.
Увы, для того, чтобы ею насладиться, приходилось сперва просидеть всю скучную часть.
Стрелки часов показывали 14:36. И поскольку Выбор должен был начаться только к семи вечера, времени, чтобы пешком добраться до Маятника, оставалось предостаточно. Удовлетворённая, Уна уже собралась уходить, когда откуда-то из глубин часового механизма послышались два металлических голоса, напугав её до полусмерти.
– Тук-тук, – произнёс один.
– Кто там? – отозвался второй.
– Дэнни.
– Какой такой Дэнни?
– Дэ н-ни помню я, нажрался в стельку. Открывай давай!
Уна закатила глаза. Только у них на Тёмной часы не только показывали время, но и отпускали остроты. И по большей части, препаршивые.
Тень тянулась за хозяйкой, пока та брела по улице, обдумывая, как можно раскрыть дело о пропавших платьях при недостатке фактов. Тем более, что место преступления толком осмотреть не удалось.