— заставить Бена поверить, будто он потерял медальон. Бену все же удалось раскрыть обман и навсегда избавиться от старого негодяя, но это едва не стоило жизни Холидею, как и Ивице. Теперь Бен снова стал королем, жил в безопасности у себя в замке, укрепил свою власть, наметил план улучшения жизни в королевстве — и вот явился советник Тьюс со своими волшебными штучками!
Проклятие!
Бен снова стал смотреть на цветы — гардении, лилии, розы, гиацинты, маргаритки и множество других, которые, подобно великолепному ковру, покрывали пол зала. От всего этого веяло миром и покоем. Не так часто удавалось Бену отдохнуть здесь. И почему именно сейчас, когда наконец представилась такая возможность, ему снова не дают покоя?
Да просто потому, что он король! Ясно ведь, что у него вовсе не благодарная работа от звонка до звонка. Ради чего он некогда оставил практику преуспевающего адвоката в Чикаго и принял королевский титул здесь, в Заземелье, которое населено сказочным народом и притом находится не под Чикаго, а в таких далях, что о нем никто никогда даже не слышал? Ради чего он решил настолько изменить свою жизнь, что никто в прежнем мире не мог даже узнать его? Он хотел начать новую, совершенно новую жизнь, и ради этого оказался здесь. Он хотел бежать от пустоты и тоски, от своего безрадостного существования вдовца, от работы, которая потеряла для него всякий смысл… В этом новом мире Вен хотел заново обрести смысл жизни, и это ему удалось. Но трудности и борьба, которых он искал, в этом мире были постоянными, и конца им не было видно. Хочет он этого или нет, но надо всегда быть готовым к новым трудностям и к новой борьбе.
Король вздохнул. Ничего не поделаешь, надо принимать решение. Он понимал, что все смотрят на него и ждут разумного ответа. Бен еще раз жадно вдохнул воздух, напоенный ароматом цветов. Сомнений не оставалось, и решение теперь не казалось таким трудным, как раньше. Надо делать то, что ты считаешь правильным, вот и все.
Бен улыбнулся.
— Простите за мое дурное настроение, — сказал он. — Тьюс, если Абернети нужен мой медальон для волшебства, ты можешь взять его. По совету Ивицы я взвесил все возможные опасности и пришел к выводу: стоит идти на риск ради того, чтобы дать возможность Абернети снова стать самим собой, — Бен повернулся к придворному писцу:
— Ну что Абернети, ты готов попытать счастья?
— Не знаю, Ваше Величество, — начал Абернети неуверенно. — Он помолчал, еще раз окинул взглядом собственное тело и поднял глаза:
— Да, мой король, я готов!
— Замечательно! — воскликнул Тьюс. Раздался одобрительный ропот, показывающий, что остальные с ним согласны. — Ну вот, теперь мы это быстренько осуществим. Ты, Абернети, стой здесь, в центре зала, а остальных я попрошу отойти чуть подальше и стоять позади меня. Прошу вас! Вот так. — Лицо волшебника озарилось радостной улыбкой. — Теперь, Ваше Величество, попрошу вас вручить медальон Абернети.
Бен в волнении коснулся цепочки на шее. Он все еще колебался.
— А это точно, советник? — спросил король.
— Никаких сомнений, Ваше Величество. Все будет хорошо. Не волнуйтесь.
— Я о том, верно ли, что без медальона я не смогу управлять Заземельем?
Тьюс сделал рукой успокаивающий жест:
— Не беспокойтесь. Сейчас я с помощью простого заклинания решу ваш вопрос. — Он помахал рукой, пробормотал какие-то слова и радостно кивнул Бену. — Ну, все в порядке. Можете снять его.
Бен вздохнул, снял медальон и вручил его Абернети, а тот осторожно повесил талисман на свою мохнатую шею. Солнце осветило серебряную поверхность медальона с изображением рыцаря Паладина, верхом на коне выезжавшего из замка Чистейшего Серебра. Бен снова тяжело вздохнул. Ивица подошла к нему и взяла за руку.
— Все будет хорошо, — прошептала она. Советник продолжал суетиться вокруг Абернети, заставляя его встать то так, то этак и повторяя, что дело займет не больше минуты. Наконец он встал прямо напротив писца и осторожно сделал два шага вправо. Послюнив палец, советник поднял его вверх, после чего с таинственным видом сказал:
— А… — Подняв руки высоко над головой, волшебник раскрыл было рот, но вдруг умолк, наморщившись. Он раздраженно потер нос рукой и пробормотал:
— Щекотно, черт возьми. Еще эта проклятая пыльца!
Кыш-гномы придвинулись вплотную к волшебнику, вытягивая шеи, чтобы все получше разглядеть.
— Нельзя ли убрать этих тварей? — рявкнул Абернети и даже зарычал на них.
— Да, да, конечно, — ответил советник. — Ну-ка отойдите-ка! — Отогнав гномов, он снова стал в свою стойку. — Попрошу тишины!
Волшебник начал читать длинное заклинание, сопровождая речитатив экстравагантными жестами, вызывая ими явное недоумение его слушателей. Все они старались незаметно придвинуться поближе. За живописной сценой безмолвно наблюдал сам Бен, крепкий моложавый сорокалетний мужчина. Ивица, дитя в образе женщины, сильфида, получеловек-полуфея кобольды Сельдерей и Сапожок, первый — флегматичный здоровяк, второй — длинноногий, подвижный, быстрый, оба наделены устрашающими клыками, у обоих горящие глаза наконец, гномы Щелчок и Пьянчужка, похожие на грызунов, только что вылезших из норок. Абернети, к которому сейчас было приковано всеобщее внимание, зажмурился, видимо, готовясь к худшему, Советник Тьюс между тем продолжал выкрикивать свои заклинания, которые казались нескончаемыми, словно жалобы гномов. Бен вдруг увидел все происходящее будто со стороны. Неужели это он, еще недавно отличный юрист, опиравшийся только на факты, живший в мире научно-технической революции, ядерной энергетики, космических чудес, сейчас живет в этом мире, где вовсе нет техники, и всерьез ожидает, что волшебник превратит одно живое существо в другое таким способом, который ученые из мира Бена не считали возможным. Он чуть не улыбнулся. Уж больно все это выглядело чудно.
Волшебник вдруг резко опустил руки, а затем снова вскинул их, и воздух вмиг наполнился сверкающей серебристой пылью, кружившейся по комнате, словно множество малюсеньких светлячков. Повинуясь движениям рук Тьюса, пыль осела на теле Абернети. Сам он не мог этого видеть, так как глаза его были все еще закрыты. Волшебник снова забормотал непонятные слова, и на этот раз его заклинания больше напоминали пение. Серебристая пыль снова закружилась, и всем показалось, будто в зале вдруг стало светлее и холоднее. Бен почувствовал, как съежились гномы у него за спиной. Ивица крепче сжала его руку.
— Эзарац! — выкрикнул вдруг Тьюс, и медальон Бена вспыхнул ярким светом, так что все невольно зажмурились. Когда же зрители снова открыли глаза, то Абернети по-прежнему стоял на том же месте такой же, как прежде.
Хотя нет. Бен заметил, что рук у писца больше нет. Теперь на их месте появились собачьи лапы!
— Ox! — вырвалось у советника.
Абернети открыл глаза.
— Гав! — пролаял он вдруг, к собственному ужасу. — Гав! Гав!
— Советник, ты же превратил его в настоящую собаку! — вскричал изумленный Бен. — Сделай же что-нибудь!
— Проклятие! — воскликнул волшебник. — Одну минуточку! — Он возобновил заклинания, снова стал жестикулировать, и серебристая пыль вновь закружилась в воздухе. Абернети только что заметил свои лапы, и вид у него был убитый.
— Эзарац! — опять вскричал советник. Королевский медальон во второй раз вспыхнул ярким светом, и лапы Абернети снова сменились человеческими руками.
— Ну, колдун, доберусь я до тебя, — завопил Абернети. Способность говорить человеческим языком тоже вернулась к нему.
— Стой спокойно! — приказал Тьюс, однако Абернети уже надвигался на него, окруженный облачком серебристой пыльцы. Тьюс бросился навстречу, чтобы остановить писца, и пыльца, словно живая, отлетела от волшебника, но часть ее неожиданно попала на его лицо.