Дракон долго молчал. Огненные Ключи вокруг него шипели и булькали, разбрасывая пепел и дым. Унылый серый день стал еще серее. Солнце клонилось к западу, а облака образовали в небе плотную серую завесу. Окружающий ландшафт становился все мрачнее.
— Я дорожу одиночеством, — произнес наконец Страбон. — Поэтому здесь и живу, знаешь ли.
— Знаю, — подтвердила Ивица.
Дракон вздохнул:
— Ну хорошо. Расскажи мне побольше об этом Райделле. Расскажи все, что знаешь и кого подозреваешь.
Ивица так и сделала, не упустив ничего, кроме сведений о медальоне. Когда она замолчала, Страбон погрузился в размышления.
— Что же, Холидей, — тихо проговорил он, — похоже, мне придется подсобить тебе еще разок, хоть это и противоречит моим взглядам. Однако должен заметить, что оказываю тебе помощь исключительно из-за моей неизбывной привязанности к этой сильфиде. — Он прочистил горло. — Ничто не проходит сквозь волшебные туманы без моего ведома. Так уж устроен мир. Драконы обладают великолепным слухом и зрением, и ничто не ускользает от их внимания… — он помолчал, размышляя, — если они считают, что это достойно их внимания, вот. — Похоже, дракон припомнил свое давешнее заявление, что понятия не имеет о происходящих в замке Чистейшего Серебра событиях. — Дело в том, что за последнее время никто не проходил сквозь волшебные туманы. Но даже если я ошибаюсь — положим, что несколько отвлекся именно тогда, когда Райделл или кто-то еще прошел сквозь них, — то еще до сих пор оставались бы следы этого прохода. Короче, я все равно могу это выяснить. — Он ухмыльнулся во всю пасть и добавил: — Если только захочу.
Страбон склонил свою уродливую голову к Ивице:
— Я вот думаю, миледи, не соблаговолите ли вы одарить меня одной из ваших прекрасных песен? Я безумно скучаю по звукам девичьего голоса.
Это было то, что дракон любил больше всего на свете, и, хотя когда-то он жутко стеснялся просить петь для себя, похоже, ему удалось преодолеть застенчивость. Ивица ждала этой просьбы. В свое время она очаровала дракона именно пением, так что теперь она не колеблясь сделала то же самое. В действительности же имел место быть небольшой торг, и цена, запрошенная Страбоном, была поистине мизерна. Ивица запела о цветущих лугах, на которых танцуют девушки, и о драконе, который царствовал над всеми. Бен никогда прежде не слышал этой песни и счел ее очень приторной, но Страбон, сложив рогатую голову на каменный выступ, наслаждался пением, мечтательно прикрыв глаза.
К тому времени, когда Ивица закончила, он размяк почти до желеобразного состояния. Из огромных глаз текли слезы.
— Когда вернешься, — сказала Ивица, напомнив ему о его стороне сделки, — я спою тебе еще одну в награду.
Страбон медленно поднял голову с камня и обнажил зубы в безнадежной попытке улыбнуться.
— Je t’adore[4], — тихонько проговорил он.
И не сказав больше ни слова, развернул огромные крылья, и змеевидное тело взвилось в воздух. Сделав круг, дракон исчез из виду.
Весь день и всю ночь они ждали его возвращения. Сапожок сбегал за одеялами, и они, установив очередность дежурства, расположились с наветренной стороны от Огненных Ключей, чтобы не дышать дымом и серой. Из кратеров вылетало пламя, оплавившиеся куски камня падали через равные промежутки времени, мешая спать. Жара периодически становилась невыносимой, и облегчение приносил лишь легкий ветерок. Но здесь они были в полной безопасности, поскольку едва ли кто осмелится залезть в логово дракона.
Страбон вернулся почти на рассвете. Он появился в небе, когда луны Заземелья уже опустились и на востоке начали меркнуть звезды. Массивная тень казалась внезапно отколовшимся осколком неба. Он приземлился мягко и нежно, как гигантская бабочка, беззвучно и легко, несмотря на чудовищные габариты.