Король снова тяжело вздохнул. Действительно смешно. Когда же наконец он научится по-настоящему справляться со своим делом?
От этих грустных размышлений Бена отвлекла Ивица, которая поравнялась с ним.
— Ты выглядишь каким-то несчастным, — взволнованно заметила она.
Он улыбнулся ей:
— Сегодня у меня мрачное настроение.
— Вот это зря, — успокоилась Ивица. — Надо уметь и в неприятные дни не поддаваться унынию. Подумай, как приятно будет видеть солнышко и ясное небо после ненастья. — Она помолчала немного. — Ты что, так расстроился из-за этих гномов?
— И из-за этого, и из-за медальона, из-за Абернети… да много всего накопилось. Главное — я чувствую, что не справляюсь с обязанностями главы государства, Ивица. Я все время мечусь, стараясь справиться с разными напастями, когда следовало бы прежде всего не допускать их.
— А ты думал, все будет в розовом цвете? — спросила сильфида.
— Не знаю, — пожал плечами король. — Нет, кажется, дело не в этом. Я представлял себе, насколько это будет трудным, по крайней мере с тех пор, как оказался здесь. Но тут постоянно происходят вещи, которых я не могу предусмотреть. Будь я настоящим королем, монархом милостью Божьей, разве я не был бы в состоянии предвидеть и предотвращать подобные напасти?
— Бен! Как ты думаешь, сколько времени советник Тьюс уже пытается овладеть волшебством? — спросила Ивица.
— Что ты хочешь этим сказать? — Бен удивленно посмотрел на сильфиду.
— Ты был королем гораздо меньший срок, чем он волшебником. Ты же видишь, с каким трудом ему все дается. Почему думаешь, что у тебя должно быть по-другому? Никому и ничего не дается легко в нашей жизни. Никто не рождается с нужными знаниями, всему приходится учиться. — Ивица погладила Бена по щеке. — А сверх того, разве раньше в твоей жизни не случалось непредвиденных обстоятельств, которые нарушали твои планы? Почему же в новой жизни должно быть иначе?
Он вдруг почувствовал, насколько нелепы его переживания.
— Пожалуй, ты права. Я сам себе насочинял гору неприятностей, — ответил Бен. — Но знаешь, кажется, я не тот, кем меня все считают. Я… словом, просто я — это я.
Ивица снова улыбнулась:
— Каждый о себе может сказать так. Но это не значит, что люди перестанут ожидать от нас чего-то большего.
— Людям следовало бы задуматься над подобными вещами, — с улыбкой ответил Бен.
Они продолжали путь в молчании, и король, оставив бесплодные раздумья о тяжести королевской короны, стал размышлять о том, как получить назад бутылку от Щелчка и Пьянчужки. Было около полудня, когда вернулся Сапожок.
— Сапожок обнаружил гномов, Ваше Величество! Похоже, они попали в беду.
Путники пришпорили лошадей и поскакали в том направлении, которое показал им кобольд. Проехав вдоль гряды холмов, они достигли бугорка, заросшего травой. Сапожок указал на старый дуб, росший на бугре. На одной из его ветвей вниз головой висели Щелчок и Пьянчужка, словно два стручка причудливой формы.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил Бен. Он остановился в нескольких десятках ярдов от большого дерева и спешился.
— Кобольд говорит, что у них ничего нет, — заметил Тьюс. — Бутылка вместе со Злыднем куда-то исчезла.
— О дорогой наш король! — слабым голосом произнес Щелчок.
— О наш славный повелитель! — вторил за ним Пьянчужка.
Было похоже, что оба гнома едва дышат. Они были забрызганы грязью и являли собой самое жалкое зрелище, которое Бен мог бы вспомнить в своей жизни.
— Следовало бы оставить их здесь, — пробормотал король себе под нос, думая о том, куда могла пропасть бутылка.
Похоже, гномы услышали его слова.
— Не бросайте нас, Ваше Величество, пожалуйста, не надо! — захныкали они в унисон.
Бен поморщился и махнул рукой. Он повернулся к кобольду:
— Ладно уж. Сапожок, перережь веревки.
Кобольд выполнил приказание. Щелчок и Пьянчужка упали головой прямо в грязь. «Так вам и надо», — подумал Бен.
Ивица поспешила на помощь гномам. Она перерезала веревки, опутывавшие их по рукам и ногам, и осторожно помогла Щелчку и Пьянчужке сесть, после чего стала растирать им голову, шею и плечи, чтобы восстановить кровообращение. Оба гнома плакали, как маленькие дети.
— Простите нас, Ваше Величество, — глотая слезы, сказал Щелчок.
— У нас в мыслях не было ничего дурного, — захныкал Пьянчужка.
— Это все из-за бутылки, она очаровала нас.
— Во всем виновата эта ничтожная тварь, она околдовала нас.
— Но потом она услышала, что мы хотим отдать тебе бутылку.