Майлз недоверчиво хмыкнул:
— Самым нелегким делом, Бен, будет объяснить тем, кто займется расследованием, что мы ищем говорящую собаку!
— По крайней мере можно будет собрать информацию о чем-то хотя бы похожем на это, например, о собаках, которые считаются способными разговаривать. Ты бы мог вырваться сюда?
— Конечно. Для меня это было бы как раз неплохо. Я тут работаю над делом о налогах и уже буквально утопаю в море цифр. Отдых не помешал бы. Так вы остановились в «Шангри-Ла»? А кто там с тобой?
Бен помолчал немного.
— Если я расскажу, ты все равно не поверишь, Майлз, — ответил он. — Прилетай и сам все увидишь. Но не забудь о деньгах. Нам без этого здесь не выжить!
— Не беспокойся, не забуду. Да! — Майлз не сразу решился задать этот вопрос: — У тебя все в порядке, док? То есть не считая того, о чем ты рассказал?
— Со мной все хорошо, Майлз. Ей-богу. Мы вскоре сможем поговорить обо всем здесь. Идет? До встречи. Только ничего не перепутай.
Беннетт рассмеялся:
— Это ты говоришь после того, как меня совершенно запутал?
— Ну, ничего, Майлз. Ты человек толковый. Заранее благодарю.
— До скорой встречи, док!
Разговор закончился. Беннетт повесил трубку и встал.
«Нет, каково, а?» — подумал он улыбаясь.
Напевая веселую мелодию, он подошел к буфету и достал бутылку шотландского виски «Гленливет», которое так любит Бен. Сейчас не выпить было бы просто грехом.
Глава 11
Как в сказке
Лежа в темной клетке, Абернети грезил о залитых солнцем лугах Заземелья. Он плохо чувствовал себя и относил это на счет своей неволи и пищи, которую он здесь получал. Писец шкурой ощущал, что вся обстановка этого мира действует на него угнетающе, но проверить эту догадку пока что было невозможно. Во всяком случае, Абернети теперь постоянно дремал или предавался мечтам о хорошей жизни, находя в этом единственную отдушину.
Уже больше двух суток не приходила к нему Элизабет. Зато тюремщики теперь навещали его чаще, и Абернети догадывался, что девочка, очевидно, боится, что ее выследят. Два дня назад к нему явился Микел Ард Ри. Он бросил на пленника бесстрастный взгляд и опять спросил, не хочет ли тот что-нибудь вручить ему. Когда Абернети посоветовал Микелу не терять времени, тот ушел, не сказав более ни слова.
Последнее время в душе Абернети поселился страх. Он боялся, что ему уже никто не поможет выбраться отсюда, что так и придется умереть в темнице.
И на этот раз мрачные мысли заставили писца выйти из оцепенения, вернуться к жестокой действительности. Может быть, мысль о гибели пугала бы его меньше, если бы возникла прямая угроза жизни? Абернети еще раз подумал о том, есть ли у него выбор в деле с королевским медальоном. Выбора не было. Отдать медальон не позволяли совесть и чувство долга. Никак нельзя было вручать столь могущественный волшебный талисман такому лиходею, как Микел Ард Ри. Уж лучше умереть, чем совершить подобный поступок. С другой стороны, если он, Абернети, погибнет, кто тогда помешает Микелу снять медальон с мертвого тела?
Эти мысли буквально приводили Абернети в отчаяние. Он снова закрыл глаза, надеясь забыться…
— Абернети, Абернети, проснись! — услышал писец знакомый голос. С трудом открыв глаза, он увидел перед собой Элизабет. — Да проснись же, Абернети, — повторила она нетерпеливо.
Он с трудом поднялся, разгладил грязную одежду, полез в кармашек жилета за очками и надел их.
— Я не сплю, Элизабет, — заверил он девочку.
— Ну и хорошо! — прошептала она. — Мы должны выбраться отсюда прямо сейчас!
Не веря своим глазам, Абернети увидел, как девочка достала ключ, вставила его в замок и открыла дверь клетки.
— Ну, что скажешь? — спросила она, не скрывая радости.
— Элизабет…
— Я взяла ключ в караульном помещении, где висят запасные, — продолжала девочка. — Сейчас пока не хватятся. А я еще успею повесить его на место, прежде чем обнаружат пропажу. Не беспокойся, меня никто не видел.
— Элизабет… — повторил он, не находя слов.
— Скорее, Абернети. Чего же ты ждешь?
Абернети, пожалуй, и сам не знал чего.
— По-моему, это ужасно опасно для тебя, — пробормотал он.
— Ты хочешь выйти отсюда или нет? — спросила Элизабет уже с некоторым раздражением.