Чувствуя раскаяние и пытаясь оправдаться, Гед воскликнул:
— Но откуда же мне все знать, если ты не учишь меня ничем\ Пока я здесь, я ничему не научился и ничего не сделал! И ничего не видел!
— Ну, сегодня ты кое-что увидел, — сказал маг. — У двери, в темноте, как раз, когда я входил.
Гед замолчал.
Опустившись на колени, Огион положил дров в камин и поджег их, чтобы согреть промерзший дом. Потом, все еще стоя на коленях, сказал, как говорил обычно, негромко и спокойно:
— Гед, юный мой Ястреб, ты не прикован ко мне цепью, и ты мне не слуга. Я пришел к тебе, а не ты ко мне. Сам ты еще слишком молод, чтобы принимать решения, но я не могу выбирать и решать за тебя. Если хочешь, я пошлю тебя учиться на остров Рок, где изучают все Высшие Искусства магии. Ты постигнешь любое из Искусств, которое возьмешься изучать, ведь ты одарен великой силой, и больше этой силы, пожалуй, лишь твоя гордыня. Я хотел бы оставить тебя здесь, ибо я могу научить всему, чему нужно. Но удерживать тебя против твоей воли не стану. Поэтому выбирай сам — Рок или Ре Альби?
Гед стоял, онемев, сердце его бешено стучало, в голове все смешалось. Он уже полюбил Огиона, человека, который однажды исцелил его своим прикосновением и теперь не разгневался на него за столь серьезный проступок. Видимо, он давно уже любил мага, только до сих пор не догадывался об этом. Он глянул на дубовый посох, стоявший в углу у камина, вспомнил его сияние, спугнувшее злобную тень, и ему страстно захотелось остаться с Огионом, гулять с ним по лесам, странствовать вдали от дома, учиться искусству молчания. Но его охватило и другое страстное желание — жажда славы и действия. Дорога, предлагаемая Огионом, казалась слишком длинной, окольной тропой, проложенной вдалеке от торных дорог. А он хотел бы прямо сейчас, на крыльях морского ветра, полететь во Внутреннее Море, на остров Мудрых, где воздух звенит и сверкает от пронизывающих его волшебных чар, где торжественно шествует Верховный Маг всего Земноморья, рассыпая чудеса направо и налево.
— Учитель, — сказал он, — я выбираю Рок.
А спустя несколько дней, весенним солнечным утром, они с Огионом пустились в путь вниз по крутой дороге с Верховины в главный Порт Гонта, до которого было пятнадцать миль. Когда они вышли на равнину, стражники у ворот между двумя каменными драконами, охранявшими вход в столицу Гонта, завидев мага, отсалютовали мечами и почтительно приветствовали его. Они знали мага и воздали ему эти почести как по приказу князя, так и по собственной воле, ибо десять лет назад Огион спас город от землетрясения, которое могло бы натворить много бед. Оно разрушило бы башни города до основания, опустошило бы богатую равнину, погубило людей и обвалом перекрыло бы доступ в гавань между Броневыми Скалами. Но Огион заговорил с горой Гонт, успокоил ее, усмирил ходившие ходуном утесы и скалы Верховины, как укротитель уговаривает разбушевавшихся зверей. Геду и раньше приходилось кое-что слышать о землетрясении, поэтому теперь, в изумлении глядя на вооруженных стражников, преклонивших колени перед его учителем, он вспомнил эти рассказы. И почти со страхом глянул снизу вверх на человека, способного своей волшебной мощью остановить стихию. Но лицо Огиона, как всегда, оставалось спокойным и кротким.
Они сразу прошли к причалам, и смотритель пристани подбежал к Огиону и спросил, чем может служить ему. Маг объяснил, какое у них дело. Смотритель сказал, что есть корабль, который держит курс во Внутреннее Море и может взять Геда в качестве пассажира.
— Или, — добавил он, — его возьмут как заклинателя ветров. Если, конечно, он умеет это делать. На корабле нет своего волшебника.
— Кое-какая сноровка с туманом у него есть, — сказал маг, дотронувшись до плеча Геда, — но с морскими ветрами он дела пока не имел. Смотри, Ястреб, не вздумай шутить с морем и морскими ветрами. Пока ты человек сухопутный... А как называется этот корабль, господин смотритель?