Гед не мог понять, за что Яхонт так возненавидел его. Но он хорошо знал, за что он сам ненавидит Яхонта. Все ученики быстро поняли, что они не в силах соперничать с Гедом в магии и колдовстве. Все говорили о нем — кто с добротой, кто с завистью:
— Ведь он прирожденный волшебник, так что переплюнуть себя никому не даст!
Один лишь Яхонт не хвалил Геда — он просто поглядывал свысока и пренебрежительно улыбался. Поэтому только Яхонт противостоял ему как соперник, и Гед мечтал наконец поставить его на место, превзойдя в искусстве волшебства.
Гед таил и лелеял в своей гордыне постоянное соперничество с Яхонтом, не желая понимать, что в нем таится опасность, похожая на ту самую Тень, о которой тактично говорил ему Учитель Рукотворения.
Когда Гед был спокоен и забывал о соперничестве, он и сам хорошо понимал, что ему рано еще тягаться и с Яхонтом, и с любым из старших мальчиков. Тогда он ревностно продолжал свои занятия, и все шло нормально. К концу лета строгий режим учебы был несколько ослаблен, и ученики больше занимались играми на открытом воздухе. Они устраивали у пристани гонки заговоренных лодок, во дворах Большого Дома состязались в сотворении самой великолепной иллюзии, а в рощах долгими вечерами устраивали шумные игры. Больше всего они любили прятки. Играя, они превращались в невидимок: и те, кто прятался, и те, кто искал. Среди деревьев слышались лишь смех и зовущие голоса, за которыми гонялись юркие чародейные огоньки. С наступлением осени они продолжили учебу, осваивая новые виды магического Искусства. Движимый страстью к знаниям и любопытством, Гед с первых месяцев жизни на Роке достиг больших успехов.
Зимой все изменилось. Он и еще семеро учеников отправились через весь остров Рок на отдаленный северный мыс, где стояла Башня Уединения. Там, действительно в уединении, жил Учитель Имен, носивший имя, не имеющее смысла ни в одном языке, — Курремкармерук. Вокруг Башни не было ни одной крестьянской фермы на много миль вокруг. Угрюмая и темная Башня возвышалась над северными утесами. Небо здесь всегда было покрыто серыми облаками, зимнее море неприветливо, а списки, разряды и циклы истинных имен, которые следовало выучить мальчикам, казались нескончаемыми. Целыми днями ученики сидели в верхнем помещении Башни, вокруг Курремкармерука, восседавшего за высоким столом; без устали писал он списки имен, которые им надлежало запомнить до того, как чернила поблекнут и пергамент снова станет чистым. Там всегда было холодно, царил полумрак, и тишину нарушали только поскрипывающее перо Учителя да вздохи какого-нибудь ученика, которому надо было успеть выучить до полуночи, например, названия всех до единого мысов, бухт, проливчиков, фиордов, каналов, пристаней, отмелей, рифов и скал у берегов Лоссовы, крохотного острова в Палнском Море. Если ученик пытался пожаловаться, Учитель молча удлинял список. Но иногда он говорил:
— Тому, кто собирается стать Морским Мастером, надо знать имя каждой морской капельки...
Гед тоже иногда вздыхал, но никогда не жаловался. Он понимал, что именно эти скучные уроки по изучению бесконечных списков истинных имен всех местностей, вещей и существ открывают ему путь к могуществу, к которому он стремится; что магическая сила скрыта в именах, как спрятанный на дне иссохшего русла драгоценный камень. Ибо суть магического искусства состоит в назывании вещей их истинными именами. Так им объяснил Курремкармерук в первую же ночь, которую они провели в Башне, сказал один раз и никогда больше не повторял этого, но Гед не забыл его слов.
— Многие маги, наделенные великой силой, — сказал тогда Курремкармерук, — потратили всю жизнь, чтобы открыть истинное имя какой-нибудь вещи, одно-единственное утраченное или сокрытое имя. И тем не менее списки еще не завершены. И не будут завершены — до самого конца времен. Послушайте меня — и поймете, почему. И в этом мире, где светит солнце, и в мире ином, где солнца нет, есть такие вещи, которыми люди не интересуются и о которых никогда не говорят. Но есть также и то, с чем не совладать ни одному человеку и никакой человеческой речи — это силы, безмерно превосходящие нашу силу. Истинная магия имеет дело лишь с теми существами, которые владеют хардическим языком Земноморья или Древним Языком, от которого он произошел.
На этом языке и сейчас говорят драконы, и это был язык Сегоя, сотворившего острова нашего мира, и это есть язык поэм и песен, наших заклинаний, призываний и волшебства. Слова Древнего Языка и доныне таятся, скрытые и измененные, среди наших хардических слов. Например, пену на волнах мы называем сукиниен. Это слово восходит к двум Древним словам: «сук», то есть «перо», и «иниен» — «море». Значит, «пена» — это «морское перо». Но вам не наложить чар на пену, если вздумаете обратиться к ней: «сукиниен». Для этого надо назвать ее истинным именем Древнего Языка, а там она звалась эсса... Любой колдунье ведомы некоторые слова из Древнего Языка, а маг отличается от нее тем, что знает их намного больше. Но этих слов было очень много. Некоторые из них утрачены и забыты еще в старину, иные были сокрыты, и есть такие слова, какие знают лишь Драконы и Древние Силы Земли, а есть и такие, которые неведомы ни одному живому существу. И не найдется ни одного человека, который знал бы их все, а значит, этому Языку нет конца...