Аррен понял, какое сильное беспокойство охватило этого человека, и испугался. Однако страх лишь обострил радостное нетерпение, понемногу овладевавшее им. Сердце бешено колотилось, когда он ответил:
— Господин мой, я уже сделал выбор. Я иду с тобой.
Он покинул Большой Дом, безуспешно пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах. Он твердил себе, что счастлив, но слова эти, кажется, не соответствовали тому, что он переживал. Верховный Маг назвал его сильным человеком, который сам выбирает свою судьбу, и ему следовало бы гордиться такой похвалой. Почему бы и нет? Самый могущественный волшебник в мире сказал ему: «Завтра мы поплывем навстречу своей судьбе». А он в ответ кивнул и ушел. Так неужели он не имеет права гордиться? Но гордости он не чувствовал. Было только безмерное удивление.
Он шел вниз по крутым извилистым улочкам Твила. Спустившись к пристани, он отыскал капитана своего корабля и сказал ему:
— Завтра я уплываю вместе с Верховным Магом на Ватхорт и дальше, в Южный Простор. Скажи князю, моему отцу, что я вернусь домой, в Берилу, когда освобожусь от этой службы.
Капитан мрачно посмотрел на него. Он хорошо знал, как может встретить князь Энлада вестника, принесшего такую новость.
— Мне нужна грамота об этом, написанная вашей рукой, принц, — сказал он.
Признавая справедливость такого требования, Аррен торопливо покинул причал, — он чувствовал, что все это надо сделать быстро, — отыскал неподалеку маленькую странную лавчонку, где купил тушь, кисть и лист толстой, как войлок, мягкой бумаги, затем вернулся к причалу и сел на набережную, чтобы написать письмо родителям. Представив, как мать будет держать в руках этот самый лист бумаги и читать его письмо, Аррен расстроился. Она была жизнерадостной и терпеливой женщиной, но Аррен знал, что все, о чем она сейчас мечтает и на что надеется — чтобы он поскорее вернулся домой целым л невредимым. Он понимал, что, узнав о предстоящей долгой разлуке с сыном, она ничем не утешится. Письмо же получилось сухое и короткое. Он подписал его руной меча, запечатал варом из стоящего поблизости на огне котла со смолой, вернулся на пристань и вручил его капитану. Затем, словно вдруг вспомнив что-то, он бросил ему: «Подожди!» — будто корабль готов был отплыть немедленно, — и побежал по мощенной булыжником улочке назад, к той странной лавчонке. Ему пришлось затратить некоторое время, чтобы отыскать ее вновь: улицы Твила обладали странной изменчивостью: казалось, что каждый раз их повороты и перекрестки выглядят иначе. Наконец он вышел на нужную улицу и влетел в лавку, разметав висящие в дверях нити красных бус. Г1о; чая бумагу и тушь, он заметил в стороне лоток с заколками и укрю 1ениями, и там среди всякой дешевки лежала серебряная брошь в виде дикой розы. Его мать звали Розой.
— Я беру это, — сказал он повелительным тоном, но как-то слишком уж торопливо.
— Это вещь старинного мастера с острова О. Вижу, ты понимаешь толк в хорошей работе, — сказал лавочник, бросив взгляд на рукоять Арренова меча и, в отличие от большинства людей, оставив без внимания драгоценные ножны. — С тебя четыре фишки.
Цена показалась Аррену довольно высокой, но он не стал торговаться; в кошельке у него было много разных фишек из слоновой кости, служивших деньгами на Внутренних Землях. Идея послать подарок матери пришла ему в голову неожиданно и оказалась приятной, как был приятен и сам акт покупки; принц покинул лавку изящной, чуть горделивой походкой, положив ладонь на рукоять своего меча.
Меч этот он торжественно принял из рук отца накануне отплытия с Энлада и носил его с тех пор так, словно это было теперь его почетной обязанностью, не расставаясь с ним даже на корабле. Аррен гордился, чувствуя у бедра его тяжесть, и всей душой проникся ощущением древности родовой реликвии. Это был не простой меч: когда-то он принадлежал Серриаду, сыну Морреда; в мире не сохранилось оружия древнее, кроме, пожалуй, меча Эррет-Акбе, водруженного на вершине Королевской Башни в Хавноре. Меч Серриада никогда не запирали на хранение в сокровищницы, во всех поколениях его носили у пояса, но за многие столетия он не затупился и не заржавел, выкованный с помощью сильных магических чар, благодаря которым он обладал также способностью не подчиняться руке, поднявшей его в жажде крови или мести, или движимой алчностью и стремлением к завоеваниям. Этому мечу, величайшему сокровищу Энладского Дома, и был обязан Аррен своим именем. Ребенком его называли Аррендок, что означает «маленький меч».