Кинематографическое прочтение Маяковского — дело чрезвычайно трудное, и то, что уже создало наше кино, — лишь первые шаги в увлекательнейшем мире его поэтической фантазии. Вот почему исключительно важной представляется нам работа над киновоплощением крупных, оригинальных произведений поэта, и прежде всего его пьес.
Фильм "Баня" (1962, режиссеры-постановщики С. Юткевич и А. Каренович, композитор Р. Щедрин) — большое принципиальное явление в области мультипликационного кино.
В руках советских кинематографистов "художества кисть", о могучей очищающей силе которой говорил Маяковский, метко бьет по бюрократическим пережиткам, чуждым самому духу нашего общественного строя, по приспособленчеству и зазнайству. Куклы, нередко используемые лишь для того, чтобы позабавить или преподать дешевые уроки морали, оказались способными нести глубокое содержание, сатирическую мысль и оптимистическое мировосприятие величайшего поэта революции, ого поэтическое "верую", обращенное к будущему, к коммунизму. Надо прямо сказать, что наша кукольная мультипликация со времен "Нового Гулливера" еще не отваживалась ставить перед собой задачу такого масштаба и сложности.
Исследователи творчества поэта давно уже обратили внимание на то, что в основу содержания своей пьесы Маяковский положил ленинскую критику бюрократизма, и самый замысел "Бани" связан с указанием В. И. Ленина "через всех сознательных рабочих и крестьян" добраться до бюрократа, что "старый Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел"[114]. Естественно, что "борьба с узостью, с делячеством, с бюрократизмом", являющаяся, по выражению поэта, "главной линией" его пьесы, стала основной и в фильме.
"Баня" — сатирический шедевр Маяковского. Казалось бы, бюрократизм удивительно сер и однообразен в своих проявлениях. Но Маяковскому удалось подметить и показать бюрократов различного склада и оттенков. И фильм интересно разрабатывает эту галерею сатирических типов.
Объясняя художественную природу персонажей "Бани", Маяковский говорил, что в ней действуют не живые люди, а "оживленные тенденции". Именно такие образы мультипликация способна воплощать наиболее ярко и сильно. Ведь кукла не копия натурального облика человека, а воплощенная метафора, и это делает обобщенный кукольный персонаж особенно емким. Для мультипликации естественно, что главначпупс Победоносиков — этот символ бюрократизма — похож не на человека, а на хорошо отполированную дорогостоящую тумбу или шкаф, угловатый, неповоротливый, тяжеловесный. Пуговицы его френча напоминают ручки пресс-папье, а боковой карман выдвигается, как ящик письменного стола.
Остроумно и едко изображен в фильме и кабинет Победоносикова с бесчисленными запретительными надписями: "не трогать", "не входить", "не высовываться" и т. д., и канцелярские "дебри" возглавляемого им управления, по всем этажам которого с истинно хлестаковским размахом вверх и вниз устремляются курьеры и рассыльные.
Очень выразителен Оптимистенко. Вот он торжественно восседает у дверей начальственного кабинета. На сияющем гладком лице куклы — полнейшая невозмутимость. Оптимистенко медленно, со смаком пьет чай, поднося блюдце к прорези широко раздвинутого улыбкой рта. И рядом — самовар, огромный, настоящий, такой же гладкий и невозмутимо сверкающий, как и он сам. Оптимистенко, и это удачно подчеркнуто в фильме, своего рода антипод Чудакова. Он тоже "изобретатель", автор замысловатой канцелярской "машины" и усовершенствованной многоярусной картотеки. Это буквоед-формалист, преклоняющийся перед мертвящим "церемониалом" волокиты.
Не менее ярки в фильме и другие сатирические персонажи — гибкий, пружинно извивающийся журналист-приспособленец Моментальников, "маститый" художник-подхалим и конъюнктурщик Бельведонский, беспросветный чиновный болтун и пошляк Иван Иванович. Неподражаемы переводчица мадам Мезальянсова, вся словно в блестящей чешуе пошловатой эротики, и иностранный турист Понт Кич с грушевидной головой, вытягивающимся носом, неизменно хищным выражением маленьких, широко расставленных глаз. Для каждого из персонажей в фильме очень точно определен характер движения, жеста и своеобразной кукольной "мимики". Найдены выразительные, запоминающиеся образные характеристики и для положительных персонажей, хотя они значительно меньше удались Маяковскому, чем отрицательные типы.
Сила сатирической критики Маяковского, однако, вовсе не в арифметической дозировке положительного и отрицательного, а в четкой определенности позиций поэта, поднимающего свой голос во имя утверждения коммунистических идеалов.