— От хозяина, — эхом повторила свободная женщина, заметно задрожав.
— Да, Госпожа, — кивнул девушка.
— И Ты должна делать все, что он говорит, и повиноваться ему во всем? — уточнила женщина.
— Конечно, Госпожа! — поспешила заверить ее невольница.
— Ты можешь идти, — разрешила, наконец, свободная женщина.
— Спасибо, Госпожа! — обрадовалась девушка и, вскочив на ноги, унеслась прочь.
Свободная женщина еще некоторое время смотрела ей вслед, а затем бросила взгляд в нашу сторону, но уделяя внимание не нам с Марком, а прятавшейся за нами Фебе, сразу опустившей глаза. Задрожав, она отвернулась и пошла по улице влево от нас, в том направлении, откуда появилась процессия Посвященных.
— Люди Ара напуганы, — заметил Марк.
— Да, — не мог не согласиться я.
Мимо нас, бормоча себе под нос молитвы, прошел какой-то парень. Он отслеживал свои молитвы посредством молитвенного кольца. Это кольцо, имевшее несколько крошечных выступов, обычно носили на указательном пальце правой руки. Поворачивая кольцо на пальце, устанавливая вверх один выступ за другим, можно было отслеживать очередность молитв. Появление же сверху круглого выступа, очень напоминавшего тот золотой круг, что был поднят на шесте Посвященного, означало, что цикл молитв завершен и можно остановиться или начать заново.
— Как Ты думаешь, куда направлялись Посвященные? — спросил я Марка.
— В их храм я, наверное, — пожал он плечами.
— Зачем? — уточнил я.
— Для вечерний службы, я полагаю, — несколько раздраженно, ответил юноша.
— Я тоже так подумал, — кивнул я.
— Солнечные ворота! — вспомнил он. — Мы должны быть там засветло!
— Верно, — согласился я.
— Нам хватит времени? — спросил у меня Марк.
— Думаю да, — предположил я.
— Пойдем! — крикнул он. — Пойдем быстрее!
Мой друг сорвался с места и быстрым шагом поспешил по улице. Я последовал за ним, а Феба уже за мной, но ей, чтобы не отстать, пришлось постоянно срываться на бег.
Глава 2
Палатка
— Можешь обернуться, — бросил Марк, вставая на ноги.
У тяжело дышавшей Фебы, до того стоявшей на коленях, прижимаясь лицом к земле и держа руки на затылке, хватило сил только на то, чтобы опираясь на руки приподнять голову. Дело происходило в нашей маленькой палатке, установленной за стенами Ара, одной из сотен таких же палаток, принадлежавших главным образом скитальцам, переселенцам и беженцам.
— Спасибо, Господин, — немного отдышавшись, проговорила Феба. — Я ваша. Я люблю вас. Я люблю вас.
— Встань и повернись лицом ко мне, — велел ей молодой воин. — Держи руки по бокам.
Марк вытащил из своего мешка длинный шнур, футов пять длиной или около того, и перебросил через свое плечо.
— Я должна быть связана? — поинтересовалась рабыня.
— Воздух здесь, за стенами кажется мне чище и свежее, — заметил я, прислушиваясь к звукам лагеря раскинувшегося вокруг нас.
— По крайней мере, здесь не воняет ладаном, — усмехнулся Марк, а потом повернулся к Фебе и, продемонстрировав ей небольшой лоскут ткани, вытащенный из мешка вслед за шнуром, спросил: — Знаешь, что это?
— Я не уверена, — робко, но с надеждой, проговорила она, — Господин.
Я просто не мог не улыбнуться, видя, как засияли ее глаза.
— Это — туника! — восхищенно воскликнула девушка, стоило Марку развернуть сверток.
— Рабская туника, — мрачно поправил ее юноша.
— Конечно, Господин, — радостно кивнула она, — ведь я же — рабыня!
Это действительно была туника, надеваемая через голову, без рукавов, скроенная из реповой ткани. Высокие разрезы по бокам гарантировали, что бедра девушки будут постоянно обнажены почти до талии.
Не трудно было заметить, как Фебе хотелось бы протянуть руки и схватить этот скромный наряд, но она, прекрасно помнившая о приказе держать руки прижатыми к бокам, смогла удержаться от глупости. Шнуру, свисавшему с плеча Марка, конечно, предстояло играть роль кушака. Такие кушаки могут быть повязаны самыми разными способами, впрочем, суть у всех одна — выгодно подчеркнуть фигуру носительницы. Кроме того, этим же шнуром, как и веревкой удерживающей на женщине камиск, можно воспользоваться, чтобы связать ее.
— Это будет моим, не так ли? — осторожно поинтересовалась Феба, но в ее голосе звучали нотки нетерпеливого ожидания и надежды.