— Если бы Ты держал её дома в близких кандалах, чтобы она могла только едва семенить, или прикованной к кольцу, то знал бы, — сказал Аппаний.
— Вот и Ты также, — бросил я, — знал бы местоположение своего раба, если бы держал его в клетке!
— Ты сам виноват, — обвинил меня он, — что позволил такой шлюхе как Лавиния не сидеть на цепи!
— А что насчёт тебя самого? — спросил я. — Что же Ты сам отпустил своего приятеля бродить по Ару, как петушку вуло по птичьему двору?
— Мой раб невиновен, он честный, и я ему полностью доверяю! — возмущённо воскликнул Аппаний.
— И именно поэтому Ты привёл сюда людей с посохами и цепям? — снова съязвил я.
— Слин! — заверещал Аппаний.
— Осторожнее, Аппаний, — сказал один из его людей.
Похоже, он в отличие от своего работодателя, заметил Марка, занявшего позицию позади них. Судя по тому, что рука моего друга уже лежала на эфесе меча, он мог перерубить шеи двоим из них прежде чем они смогут начать действовать. А когда начнут, связать боем ещё, как минимум одного, предполагая, что они начинали бы рассыпаться в направлениях, которые были бы в интересах ведения ими боя. Со своей стороны я мог бы рассчитывать срубить ещё, по крайней мере, одного помимо самого Аппания. Короче, если бы мне предложили держать пари, я бы поставил на то, что ни один из них не ушёл бы отсюда живым. Посох, за исключением тех случаев, когда он находится в руках эксперта, не является тем оружием, которое может противостоять мечу.
— Во всяком случае, — не став отвечать на его оскорбление, сказал я, — я проследил за Лавинией досюда, и я видел здесь твоего раба, а затем они исчезли.
— То есть, фактически, вместе Ты их не видел? — уточнил Аппаний.
— Нет, — признал я.
— Тогда они не вместе! — торжествующе заявил он.
— А я уверен, что они вместе, — упёрся я.
— Нет! — стоял на своём Аппаний.
— Но исчезли-то они оба одновременно, — пояснил я.
— А Ты не думаешь, что они могли бы быть отдельно, например, в соседних домах? — поинтересовался мой оппонент.
— Как такое может быть? — уже по-настоящему удивился я. — Рабы не могут просто так войти в дом без некого дела там. Что-то я не слышал, чтобы люди просто приглашали чужих рабов в свои дома, встречая их и приглашая разделить с ними их котёл. И я не думаю, что у них были какие-либо деньги, чтобы заплатить свободным людям за комнату для их тайного любовного гнёздышка. Уж у Лавинии-то точно никаких денег не было.
— А Ты пересчитывал свои монеты в последнее время? — спросил Аппаний.
— А Ты сам-то свои пересчитывал? — вопросом на вопрос ответил я.
— У моего раба есть деньги на мелкие расходы, — заявил он.
— Тогда они могут быть где угодно, — раздражённо бросил я.
— Нет, — мотнул головой мужчина. — Он слишком известен.
— Где тогда? — осведомился я.
— Есть только одно место! — воскликнул Аппаний, а его люди обменялись понимающими взглядами и кивнули.
— И где же оно? — поинтересовался я.
Разумеется, я знал, что мы находились в десяти ярдах его главного входа.
— Значит так, — продолжил мой оппонент, взяв себя в руки, — есть только одно место, где мой раб мог бы сейчас находиться. А где шляется твоя рабыня я не знаю. Она — дрянь, шлюха, распутная девка для использования, и может быть где угодно. Её могут брать в каком-нибудь простенке, она может корчиться на выброшенной кем-то циновке, в переулке за ящиками с мусором или стонать в тёмном коридоре. Откуда мне знать?
— Держу пари, — усмехнулся я, — что, как только мы определим местонахождение твоего раба, мы тут же узнаем и то, где находится моя.
— Я знаю, где находится мой, — успокаивающе выставив руку, сказал Аппаний. — Он пошел в то место, где он может в уединении изучить свою роль.
— Свою роль? — перепросил я.
— Он — актёр, — объяснил мужчина.
— Хорошо, — кивнул я, — вот только если он в настоящее время изучает свою роль, то у меня нет сомнений, что это его роль в жизни моей Лавинии.
— Слин! — снова перешёл на оскорбления Аппаний, заставив своих людей начать тревожно озираться.
Двое из них опасливо покосились на Марка. Судя по всему, их не оставляло ощущение, что за их спинами притаился готовый к броску ларл.
— И всё же я думаю, что они сейчас вместе, — сказал я.
— Нет! — бросил Аппаний. — Этого не может быть!
Я только пожал плечами.
— Следуй за мной! — велел он и направился входу в комнату с улицы.
Это было как раз то, что мне и нужно. Теперь у Лавинии будет достаточно времени, чтобы сбросить плащ и, дотянувшись до свободного конца узла избавиться от туники прежде, чем дверь откроется. Она могла бы даже броситься в объятия раба, декламируя что-нибудь о своей любви или что-нибудь в этом роде. Я надеялся, что у неё это могло получиться довольно правдоподобно.
Однако уже перед самой дверью, ведущей с улицы в комнату, Аппаний внезапно замер. Казалось, что он обдумывал что-то.
— Ну, открывай её, — поощрил я его, — если это, то самое место.
Понятно, что мне бы не хотелось, чтобы он сейчас передумал и пошёл к задней или боковой двери. Так мы могли оказаться перед двумя рабами без предупреждения. А это означало, что Лавинии может не хватить времени на то, чтобы раздеться. Если мы найдём из в нескольких ярдах друг от друга, полностью одетых и занятых обменом комментариями о состоянии театра в Аре управляемого Косом, или что-то в этом роде, я мог бы смело ставить крест на своих планах. Я уже шагнул к двери и замахнулся кулаком, собираясь сначала ударить им, а затем парой инов позже вынести дверь пинком ноги.
— Нет, — прошептал Аппаний, повиснув на моей руке и оттаскивая меня на несколько футов от двери.
— Правильно, Аппаний, — поддержал его один из сопровождающих. — Будет разумнее войти с чёрного хода. Так мы сможем осмотреть спальню через смотровые щели.
— Смотровые щели? — переспросил я.
— Да, — подтвердил мужчина и тихо и учтиво добавил: — так можно посмотреть на него, не беспокоя, в то время как он читает свои роли, и что, несомненно, ещё важнее, он никогда не узнает ни о том, что мы приходили, ни о том, что мы ушли. Таким образом, он не сможет заподозрить, что Вы, возможно, начали ревновать или подозревать его в некой измене.
— Ревновать? — переспросил я. — В измене?
— Ты прямо читаешь мои мысли, — кивнул Аппаний.
Похоже, этот парень, решил я, бывший простым слугой, был способен стать превосходным придворным льстецом. У таких проходимцев просто талант сообщать важным персонам то, что они хотят слышать. Правда, иногда именно из-за таких подхалимов рушились империи и гибли Убары, из-за них самих и их желания защитить трон от нежеланной правды. История знает много примеров, когда правители в своих дворцах спокойно наслаждались жизнью, понятия не имея, что границы их страны рушились под напором врагов. Что до меня, так я готов был зарезать этого прохиндея, ибо из-за него рушились мои планы. Меня охватило отчаяние.
— Иди за мной, — бросил мне Аппаний. — Только тихо.
— Конечно, — процедил я сквозь сжатые зубы, и бросил взгляд на Марка.
А тот улыбался. Признаться меня это взбесило. Он что, не понимал, что мои все мои планы через мгновение могли пойти тарску под хвост?
Я уже было обернулся, чтобы ударить в дверь кулаком, но Марк твердо взял меня за руку, и потащил вслед за Аппанием и его людьми вниз по улице. Потом мы повернули влево в переулок, а из него попали в простенок между двумя зданиями.
25. Наручники и Кандалы
— Так вот значит как, — завопил Аппаний, — вот значит, с кем Ты мне изменяешь!
Лавиния испуганно закричала, почувствовав, что на неё упала сеть. Вслед за ней в тревоге вскрикнул и раб.
За одно мгновение до этого, я не без облегчения увидел, как лицо Аппания из розового стало мертвенно бледным от гнева. Просто он заглянул в смотровую щель. Одного взгляда ему хватило, чтобы вцепиться в деревянный рычаг и рвануть его на себя, сбрасывая сеть на кровать. Почти сразу вслед за этим, с криком страдания и гнева, он, с посохом на перевес, ворвался в спальню. Все четверо его слуг, по-видимому, разделяя негодование своего работодателя, как это и приличествует таким товарищам, поспешили за ним. Ни я сам, ни Марк возможности воспользоваться смотровой щелью не получили. Их имелось только две, одну из которых тут же оккупировал Аппаний, а у второй встал старший из его людей. Соответственно, у меня не было возможности увидеть то, что происходило в спальне. Однако, оказавшись в комнате почти сразу вслед за Аппанием и его командой, у нас появилась прекрасная возможность оценить то, что так взбесило рабовладельца.