Смущённый таким вниманием актёр, склонился над женщиной и довольно неловко попытался поднять её. Но оказалось, что она изо всех сил сопротивляется этому, в результате Мило смог дотянуть её только до колен. Правда, его успех оказался временным, и Лавиния, приведя своего нового хозяина в состояние изумления, снова нырнула вниз, припав губами к его ногам. Она смеялась и плакала.
— Я люблю Вас, Господин! — слышалось сквозь её приглушённые всхлипы. — Я люблю Вас! Я буду горячей, преданной и покорной! Я ваша! Я буду жить, ради того, чтобы Вы были довольны мною! Я буду жить, чтобы любить и служить вам! Я люблю вас, мой господин!
И она целовала своего мужчину снова и снова, покрывая поцелуями его стопы, лодыжки и бока икр. Наконец, немного успокоившись, рабыня робко подняла на него глаза, и трудно было не заметить сиявшую в них любовь.
— Я попытаюсь быть хорошей рабыней для вас, Господин! — пообещала она.
— Наверное, я должен освободить тебя! — растерянно сказал Мило.
— Нет! — внезапно в ужасе вскрикнула женщина.
— Нет? — ещё больше растерялся он.
— Нет! — повторила Лавиния. — Пожалуйста, не надо, Господин! Я слишком долго ждала моего рабства! Это — то, чего я желала и жаждала всю свою жизнь! Не забирайте у меня этого!
— Ничего не понимаю, — впав в ступор, проговорил мужчина.
— Я же не мужчина! — напомнила она. — Я — женщина! Я хочу любить и служить! Полностью, беспомощно, без сомнений, без ограничений, без меры! Я хочу, ничего у вас не прося, отдавать вам всё! Я хочу быть одержимой вами, быть вашей буквально, принадлежать вам по закону!
Кажется, Мило на некоторое время потерял дар речи.
— Моё рабство драгоценно для меня, — призналась рабыня. — Пожалуйста, Господин, не забирайте его у меня!
— Что я должен делать? — наконец, сумев выговорить, спросил он у меня.
Лавиния, стоявшая перед ним на коленях, и обнимавшая его ноги, тоже обернулась и сквозь слёзы умоляюще посмотрела на меня.
— А чего бы тебе сейчас хотелось бы сделать? — поинтересовался я.
— По правде? — уточнил Мило.
— Конечно, — кивнул я.
— Она красивая! — сказал он.
— С этим трудно спорить, — улыбнулся я.
— Я хочу её, — признался мужчина.
— С какими-нибудь ограничениями? — уточнил я.
— Без каких-либо ограничений, — ответил Мило.
— Значит, насколько я понимаю, Ты хочешь её полностью, — заключил я.
— Да, — кивнул он, — полностью.
— Есть только один способ владеть женщиной полностью, — улыбнулся я, — и он заключается, для неё, в том, чтобы быть твоей рабыней, а для тебя быть её хозяином.
— Пожалуйста, пожалуйста, Господин! — залебезила Лавиния, умоляюще глядя на Мило. — Пожалуйста, Господин!
— Делай с ней, всё, что тебе хочется, — посоветовал я. — Но помни, что она — рабыня в сердце, и это — единственное, что по-настоящему доставит ей удовольствие. Это — единственное, что может сделать её действительно счастливой.
— Но я не знаю, что мне делать, — растерянно признался Мило.
— А что Ты хочешь сделать? — полюбопытствовал я.
— Я хочу владеть ей! — страстно выкрикнул мужчина. — Я хочу владеть каждым её дюймом, каждой частицей, каждой клеточкой, полностью, каждым волосом на её голове, каждой родинкой на её теле, всей ей! Я хочу владеть ей полностью!
— Да, Господин! Да, Господин! — выдохнула Лавиния.
— Это то, чего хочешь Ты, и это именно то, чего хочет она, — сказал я.
— Ты понимаешь, — спросил Мило у рабыни, — что, если я приму это решение, то оно будет окончательным?
— Да, Господин! — заверила его она.
— Как только это будет сделано, это будет бесповоротно, — предупредил мужчина.
— Да, Господин!
— И это приемлемо для тебя? — осведомился он.
— Она — рабыня, — напомнил я. — Не имеет никакого значения, приемлемо это для неё или нет. Ты — господин.
Мило посмотрел на Лавинию вниз с высоты своего роста.
— Конечно, он прав, Господин, — согласилась она. — Мои пожелания — ничто, так как они — всего лишь пожелания рабыни. Моё решение — ничто, так как это — всего лишь решение рабыни. Я в вашей власти. Полностью. Я завишу от вас. Полностью.
— Ай-и-и! — выдохнул мужчина, осознавая сказанное.
— Господин? — спросила Лавиния.
— Ты — моя рабыня, — объявил он, принимая её в свою собственность.
— Я люблю Вас, Господин! — всхлипнула женщина, прижимаясь щекой к его бедру.
— Ты принадлежишь мне, — сказал он, негромко и с любопытством, словно пробуя это на вкус.
— Да, Господин, — подтвердила рабыня.
— Действительно, — улыбнулся Мило.
— Да, мой господин! — улыбнулась она в ответ.
— Только помни, что одно дело владеть женщиной, — решил предупредить его я, — и совсем другое, чтобы иметь ее в узах превосходного доминирования.
— Несомненно, — согласился он.
— Признаться, я не думаю, что у тебя большой опыт в подобных делах, — заметил я.
— Нет, — признал актёр. — У меня его вообще нет.
— Возможно, Ты, рабыня, — усмехнулся я, посмотрев на Лавинию, — сможешь преподать ему кое-какие начальные навыки в обращении с рабынями.
— Конечно, Господин, — заулыбалась она.
— Ты должен быть уверен, что получил от неё всё, чего Ты хотел, — сказал я, — а затем, если пожелаешь, потребовать больше, и даже в тысячу раз больше.
— Ай-и-и! — выдавил из себя он.
— И она должна тебе всё это дать, — заверил его я. — Она — рабыня.
— Могу ли я поверить такому счастью? — спросил Мило.
— Не уступай искушению того, чтобы проявить слабость в своих отношениях с ней, — предостерёг его я. — Она любит тебя, но одновременно она должна бояться тебя. Она должна знать, что, Ты не будешь шутить с ней. Она должна постоянно осознавать, что живёт под угрозой твоего наказания.
— Я понимаю, — сказал мужчина.
— А поскольку она — женщина, — продолжил я, — иногда она может, из любопытства, или по глупости, особенно вначале, захотеть проверить силу твоей воли, чтобы определить, нельзя ли раздвинуть границы её условий.
— Господин! — попыталась протестовать Лавиния.
— Тогда твоё дело будет продемонстрировать ей, насколько они нерушимы, быстро, решительно, наглядно.
— Понимаю, — кивнул Мило.
— Она обязательно захочет знать, если можно так выразиться, длину её цепи, расположение стен её камеры. Но одновременно с этим, она захочет получить уверенность относительно твоей силы. Она захочет узнать, что Ты — её господин, действительно, и во всём изобилии реальности. Изучив это, она больше не будет устраивать подобных глупостей в будущем. Ей надо почувствовать, что камень твёрд и что огонь горит. Зато впредь она будет на своём месте, радостной и удовлетворённой.
— Плеть, — подсказала Лавиния, — расскажите ему о плети, Господин!
— Это — символ власти и инструмент наказания, — кивнул я. — Рабыня является объектом её приложения. Некоторые рабовладельцы считают, что весьма полезно иногда напоминать рабыне о её реальности на практике, хотя бы для того, чтобы напомнить ей, что она — рабыня.
— Как можно чего-то столь красивого касаться грубой кожей? — ужаснулся Мило.
— Это, помогает нам научиться повиноваться и знать, кто господин! — засмеялась рабыня.
— Купи плеть, — посоветовал я ему.
— Да, Господин, — поддержала меня Лавиния.
— Ты хочешь, чтобы я купил плеть? — удивлённо спросил Мило у рабыни.
— Да, Господин! — ответила она.
— Но, почему? — не понял мужчина.
— Таким образом, у меня не останется ни малейших сомнений в том, что должна повиноваться и угождать вам! — объяснила женщина.
— Понятно, — протянул Мило.
— Кроме того, у вас под рукой всегда будет удобное орудие для того, чтобы скорректировать моё поведение и провести наказание, — добавила она.
— Плеть, конечно, не то чтобы абсолютно необходима, — заметил я. — Существует множество других средств и способов наказания.
— Верно, — согласилась со мной Лавиния.
— Но есть очень много чего, что говорит в пользу плети, — сказал я. — Прежде всего, это самый простой и самый практичный аксессуар для подобных целей. Кроме того, он традиционный и, конечно, имеет немалую символическую ценность.
Лавиния, стоявшая на коленях, посмотрела вверх на Мило, своего хозяина и не замедлила подтвердить мои слова: