- Вы что, всерьез предлагаете мне выйти замуж за человека, который вот-вот отнимет трон у моего брата? За того, чье единственное предназначение - столкнуть Корсибара во мрак забвения?
- Я всего лишь упомянул о такой возможности, госпожа.
- Что ж, постарайтесь больше не упоминать о ней, если хотите, чтобы ваши симпатичные головы остались на своем месте. - В глазах Тизмет пылала непреодолимая ярость. К ней вернулись силы и решимость. - Есть и другая возможность, - сказала она уже спокойнее, новым, более низким голосом.
- Да, госпожа? - ничем не выдавая недовольства этим странным разговором, сказал Санибак-Тастимун. - И какая же?
Сердце принцессы колотилось с такой силой, что, казалось, все тело сотрясалось от этих ударов. Тизмет ощущала какое-то странное головокружение, как будто стояла на краю высокого обрыва. Но она заставила себя держаться спокойно, по крайней мере, внешне.
- Вы согласны со мной в том, что Корсибар лучше подготовлен для трона, - сказала она, задумчиво облизав губы. - Вы сами сказали об этом. Очень хорошо. Моя цель - увидеть, как он взойдет на него.
- И как же вы собираетесь достичь своей цели? - осведомился су-сухирис.
- Если угодно, предположим такой вариант. Сон можно истолковать и следующим образом: мне следует пойти к Корсибару и настоятельно убедить его не откладывая предложить себя отцу в качестве кандидата на трон - теперь, пока все еще находится в подвешенном состоянии, прежде чем умрет старый понтифекс, прежде чем Престимион будет официально назван. А отец, думаю, уступит ему, если, конечно, Корсибар будет достаточно настойчив и убедителен. Потом Корсибар станет короналем и в благодарность назначит меня одним из Верховных канцлеров. Таким образом, я в конце концов буду играть хоть какую-то роль в управлении миром. Как по-вашему, разве нельзя так истолковать мой сон? - Су-сухирис снова промолчал. - Вы согласны со мной?
- Не стану отрицать этого, госпожа, - кивнув поочередно обеими головами, вежливо произнес маг.
- Не может быть никаких сомнений: так и должно быть, - улыбнулась Тизмет. Теперь она вся пылала, лицо покрылось густым румянцем, ей не хватало воздуха от волнения, голос прерывался. - Для меня нет никакой иной дороги к величию - не может быть! - кроме как через посредство Корсибара. А ведь известно: я предназначена для великих дел. Вы сами сказали мне об этом. Может быть, теперь вы отречетесь от своего пророчества?
- Я не собираюсь отрекаться ни от единого слова, госпожа, - спокойно ответил су-сухирис. - Ваше будущее предопределено звездами, и любые жизненные перемены не могут никак повлиять на то, что, вне всякого сомнения, должно свершиться. Это истина. И точно так же достоверен гороскоп вашего брата. "Вам предстоит потрясти мир, принц Корсибар", - именно эти слова я произнес в разговоре с ним несколько месяцев тому назад. Он не рассказал вам?
- Нет, - с нескрываемым удивлением в голосе ответила Тизмет. - Я ничего не слышала от него о беседе с вами.
- Тем не менее я сообщил ему об этом. А недавно собственные прорицатели вашего отца независимо друг от друга предрекли ему то же самое.
- Что ж, отлично, - отозвалась принцесса, - тогда все становится на свои места. Предзнаменования сходятся и подтверждают друг друга: все пути ведут нас к трону. Традиция уступит разуму, избран будет более достойный. Я сегодня же поговорю с Корсибаром.
Но в этот момент на обоих лицах Санибак-Тастимуна промелькнуло какое-то странное выражение, как будто головы хотели переглянуться, хотя глаза оставались неподвижными.
- Вы находите такой поступок неблагоразумным? - спросила Тизмет.
- Я думаю, госпожа, что более мудрым решением с вашей стороны было бы побеседовать с друзьями брата, прежде чем обращаться непосредственно к нему.
- Вы имеете в виду Мандрикарна? Венту? Навигорна?
- Нет, нет. Эти, скорее всего, окажутся бесполезными, а то и хуже того. Я говорю об этих столь непохожих братьях, гиганте и маленькой змее. Подозреваю, что они лучше сгодятся для ваших планов.
Тизмет на мгновение задумалась.
- Фархольт и Фаркванор, - медленно произнесла она. - Да, пожалуй. Возможно, это то, что нужно, - И добавила, обращаясь к Мелитирре: - Сейчас я пойду в свою гостиную. Пошлите за братьями и попросите их подождать меня там.
6
Корсибар снова заглянул в листок, который держал в руке.
- В таком случае, мы согласны, - сказал он, обращаясь к собравшимся вельможам. На сей раз они находились в старом банкетном зале - так обычно называли одно из помещений имперского сектора Лабиринта, которое благодаря своей планировке казалось то расширяющимся, то сужающимся, то изогнутым в зависимости от точки обзора. Его настоящую форму определить было сложно, к тому же стены были убраны причудливо раскрашенными драпировками, призванными еще сильнее увеличить иллюзии расстояния, и без того раздражавшие очень многих. - Сначала соревнования по бегу и фехтование на дубинках. И далее в таком порядке: прыжки через обручи, метание молота и для мужчин, и для женщин; соревнования по стрельбе из лука, конные рыцарские поединки, затем бокс, борьба и напоследок гонки колесниц. Завершится все церемониальным парадом участников вверх по различным уровням от Арены до двора Шаров, где распорядитель Игр в присутствии лорда Конфалюма вручит призы. А потом...
- Я считал, что по программе борьба пойдет раньше, - раздраженно заявил Гиялорис, всего лишь пару минут тому назад вошедший в зал. - По крайней мере, так написано на листе бумаги, который вы видите у меня в руке. Борьба идет после боев на дубинках и перед прыжками через обруч.
Корсибар, нахмурившись, неуверенно взглянул на Фархольта, который принимал больше участия в составлении программы Игр, чем он сам.
- Так было прежде, - вмешался в разговор Фархольт и, выступив вперед, взял листок из рук Корсибара. - Изменения внесли всего лишь два часа назад, когда вы отлеживались после чрезмерной порции пива. - Он легонько постучал пальцем по листу и смерил Гиялориса неприязненным взглядом. - Сначала легкая атлетика, а потом включится народ покрепче.
- Со мной не посоветовались, - отрезал Гиялорис. - Я предпочел бы видеть программу в прежнем виде. - В его громовом голосе послышались угрожающие нотки. Он сделал пару шагов к великану Фархольту, и тот, заметно напрягшись, выпрямился во весь рост. Они были самыми крупными из всех присутствовавших; Фархольт выше ростом, но Гиялорис массивнее. - Я предпочитаю получить свой венок раньше, а не позже.
- Вы настолько уверены в своей победе? - поинтересовался Фархольт. - А что, если вам не повезет и придется грустно просидеть всю вторую половину Игр с печатью проигравшего, в то время как другие будут у вас на глазах получать свои венки?
Глаза Гиялориса вспыхнули яростью.
- Значит, вы именно поэтому предпочли перенести борьбу поближе к окончанию, Фархольт?
- Это было не мое решение, - отозвался Фархольт. Его лицо, всегда имевшее красноватый оттенок, стало багровым. - Но если вы хотите предложить...
- Минуточку, друзья, - прервал его Престимион. Он втиснулся между двумя огромными фигурами, поскольку, как и большинство присутствующих, опасался, что дальнейшая перепалка приведет к немедленному началу борцовского турнира. Крохотный по сравнению с гигантами-спорщиками, он кончиками пальцев уперся в грудь обоим и легонько нажал, как будто разводя силачей по сторонам. - Прошу вас, ведите себя достойно рядом с ложем умирающего понтифекса. Это слишком мелкий вопрос для того, чтобы затевать такую ссору. Что вы скажете на это, принц Корсибар?
- Я считаю, что если возникает какое-то недоразумение, то разрешить его должен распорядитель Игр.
- Прекрасная мысль. - Престимион бросил взгляд в сторону Великого адмирала принца Гонивола, который утром был избран на этот пост, получив небольшое преимущество перед единственным конкурентом - прокуратором Дантирией Самбайлом.
Адмирал, один из верховных пэров Маджипура, был связан кровными узами с родом Аминтилира, занимавшего трон понтифекса за три царствования до Пранкипина Великолепные владения принца располагались неподалеку от сложенных из ярко-оранжевого песчаника стен многобашенного Бомбифэйла, который практически единогласно считался самым красивым из городов Замковой горы. Вечно хмурый Гонивол отличался упрямством и скупостью. Вытянутое, узкое, как и у его прославленного предка, лицо адмирала практически полностью скрывалось под густой черной бородой, доходившей почти до глаз, а снизу прятавшейся под воротником, и челкой до самых бровей; длинные волосы ниспадали до плеч. Его звание Великого адмирала имело исключительно формальный, вернее, почетный характер: в юрисдикцию принца действительно входил торговый грузооборот в портах, но, как всем было известно, он ни разу не выходил в море. Он не был даже в Зимроэле, который большинство принцев Замковой горы традиционно посещают хотя бы раз в жизни.