Но многое и, может быть, даже самое главное уже есть в нем и не исчезнет.
Мир, которым населил Кристофер Робин Чудесный Лес, — мир добрых существ; это и не удивляет тех, кто знает, что злые духи сказки остались за тридевять земель.
Но если люди — хочется написать так, хотя это может показаться не совсем точным, — если люди в Лесу столь различны, что же объединяет их?
Доброта. И дар понимания; пока я только записываю для памяти это слово, о котором еще будет время и необходимость не раз задуматься и мне на страницах этой книги, и всем нам.
Поросенок Пятачок — Очень Маленькое Существо; быть таким, в чем он сам признается, «иногда немного страшновато»; а мистера Букашку, самого младшего из многочисленных знакомых и родственников Кролика, очень просто незаметно раздавить при неосторожном шаге; ослик Иа, как отмечено, склонен к унылцсти и при других обстоятельствах мог бы превратиться в человеконенавистника или, лучше сказать, в «игрушконенавистника»; а тигр Тигра питает отвращение к меду, любимой пище Пуха, чертополоху, излюбленному Иа, и желудям Пятачка, так что — опять же при других обстоятельствах — он, пожалуй, вынужден был бы... Но в том-то и дело, что другие обстоятельства» не наступят в Лесу.
Тигр Тигра поселится у Кенги и, к восторгу крошки Ру, будет на завтрак, обед и ужин поглощать рыбий жир, запасенный заботливой мамой для сына. Друзья построят Иа теплый дом и преподнесут ему на день рождения подарки: Пятачок — воздушный шарик, из которого, к сожалению, по дороге к имениннику вышел воздух, но б ы л он круглым и красным, как больше всего любит Иа; а Пух подарит горшок с медом, из которого, к собственному сожалению, он по дороге вылизал мед.
И если Иа после всего этого не станет весельчаком, то, конечно, он и не ожесточится, а будет по-прежнему унылым, задумчивым осликом, каким создала его природа. А мистера Букашку никто не тронет, и он, взобравшись на вершину дерева, сможет по-прежнему с восторгом созерцать подвиги своего знакомого или родственника Кролика.
Понимание властвует в Лесу. Тут люди, как мечтала Пеппи, живут по порядку, который каждый завел для себя, и каждый из них уважает ¦порядок» другого. То самое понимание, которое так важно и в реальном мире — между очень маленькими, маленькими не очень, ну, скажем так: среднего и старшего школьного возраста, почти взрослыми и взрослыми.
... Пока Кристофер Робин торопится в школу, на ходу повторяя уроки и бормоча про себя, чтобы не забыть, ¦ бурчалки» Пуха, мы тоже, как и Кристофер Робин, с грустью оглядываясь на Лес, отправимся по своим делам, чтобы еще раз понаблюдать бесконечную череду путешествующих героев сказки.
Чуть правее хвоста Большой Медведицы мы замечаем маленького, в меру упитанного человечка с быстро вращающимся пропеллером на спине и с таким сияющим лицом, что нечего и спрашивать, нравится ли ему летать.
А рядом с ним видим незнакомку с блестящими черными волосами, худую, с большими руками и ногами и пронзительными синими глазами.
Хотя она не очень похожа на фею, каких рисуют в книжках, очевидно, что это именно фея, или волшебница. Кого еще встретишь в ночном небе?
Сперва нас поражает — как же летит таинственная незнакомка? Ведь нет у нее ни крыльев, ни более современного пропеллера, как у ее соседа. Но скоро мы замечаем, что несет ее Восточный ветер. Ветер этот так стремителен, что чуть ли не сдувает звезды, попадающиеся на пути.
Незнакомку, как легко догадаться, зовут Мэри Поппинс, а человечка — Карлсон.
Мы последуем за ними, потому что до сих пор могли наблюдать, как сказка устраивается в отрогах Богемских гор, в деревеньках среди каменистых полей Швеции, в маленьких городах, а они держат путь в города огромные — одна в Лондон, где восемь миллионов двести пятьдесят тысяч жителей, а другой — в Стокгольм. Каково-то им придется там...
Ведь мы не забыли грустный рассказ Антония Погорельского о судьбе храбрых Подземных жителей, пытавшихся обосноваться в Петербурге.
Мэри Поппинс и Карлсон расстаются.
Карлсон, помахав на прощание рукой, круто сворачивает на север, где встретится с Астрид Линдгрен, которая и опишет его судьбу, а Мэри Поппинс поплывет дальше воздушной рекой, образуемой Восточным ветром, пока не опустится у дверей дома № 17 по Вишневому переулку, в центре Лондона.
Там живут мистер и миссис Бенкс и их дети: старшие, Джейн и Майкл, и младшие — близнецы Джон и Барбара, с которыми мы уже знакомы. Прилет ее как нельзя более своевременен, ведь Бенксы очень нуждаются в самой лучшей няньке с самым маленьким жалованьем.
Мэри Поппинс выбирает Вишневый переулок, потому что только отсюда открываются дороги к владениям Сказки — они сохранились и в огромных каменных городах.
Владения Сказки, и первое из них — Зоопарк.
Посчастливится ли вам хоть раз ночью пройти мимо Зоопарка? Вы услышите рев зверей: им снятся джунгли. И увидите, как над оградой поднимается прямо в небо длинный, как змея, хобот слона. Хобот мерно раскачивается между звездами, сбивая их, и они падают в черное недвижное озеро, где, засунув голову под крыло, спят черные африканские лебеди, пеликаны и другие птицы.
Все это можно увидеть в обычную ночь. А что, если вам доведется попасть в Зоопарк, как Джейн и Майклу, в ночь накануне Дня Рождения Мэри Поппинс, да еще когда эта ночь совпадает с полнолунием?!
Ведь Мэри Поппинс не только не простая няня, но она и не простая фея; недаром Царица Джунглей Кобра, троюродная ее сестра, так ее любит и так гордится родством с ней.
Все залито волшебным светом. У турникета Майкла и Джейн встречает бурый Медведь в парадной куртке с серебряными пуговицами.
Майкл напоминает Медведю, что однажды подарил ему банку сиропа.
— Это так, — соглашается Медведь. — Но ты забыл открыть банку, а у зверей нет ключа для консервов.
Как можно заключить из слов Медведя, добро делать не так уж просто.
Чудеса между тем обступают брата и сестру. Лев любезно соглашается проводить их по Зоопарку. Джейн несколько удивлена тем, что грива у него завита.
— Милая барышня, я, как известно, Царь Зверей, — с достоинством объясняет Лев. — Нельзя забывать о своем положении. Я считаю, что Лев всегда должен отлично выглядеть, где бы он ни находился.
Что тут возразить?!
У слоновника толстый пожилой джентльмен расхаживает взад и вперед на четвереньках, к величайшей радости восьми обезьянок, устроившихся на его спине. А немного дальше в клетках сидят леди и джентльмены; они заблудились в Зоопарке и оставлены на ночь. Идет час кормления; звери-служители просовывают через прутья решеток пищу, а другие тем временем дразнят леди и джентльменов. Звери ведут себя как люди; разница только в одном: люди наутро благополучно уйдут в джунгли города, а звери в свои джунгли не вернутся. Мчится ночь сломя голову — как ночь всякого настоящего праздника.
Кобра дарит Мэри Поппинс свое золотистое одеяние:
— Ты знаешь, что я время от времени меняю кожу; одной больше, одной меньше — для меня не имеет значения, — говорит она Мэри.
А потом Кобра произносит речь:
— Сегодня слабые не боятся сильных, большие защищают маленьких, — говорит она. — Даже я могу сегодня встретиться с Диким Гусем и не подумать об обеде. Такой это день. И, возможно, — продолжала она, молниеносно облизываясь страшным раздвоенным языком, — возможно, что есть и быть съеденным — в конце концов, одно и то же. Моя мудрость говорит мне, что это так. Вспомни : ведь все — и вы в городах, и мы в джунглях — сделаны из одного и того же вещества. Из того же материала и дерево над нами, и камень под нами; зверь, птица, звезда — все мы одно и идем к одной цели. Помни это, дитя, когда ты уже не будешь помнить обо мне.
Что ж, речь, достойная повелительницы джунглей.
И мудрость джунглей подсказала ей среди всех, кто собрался на праздник — львов, слонов, жирафов, страусов, гиппопотамов, обезьян, джентльменов и леди, сидящих в клетке, — среди всех обратиться к тебе, дитя человеческое. Тебе-то и необходимо, пока время не упущено, понять, что в самом конечном смысле действительно съесть и быть съеденным — одно и то же.
Подумаем об этом по дороге в Стокгольм, куда мы сейчас перенесемся.
Карлсон успел отлично устроиться на крыше самого обыкновенного дома, где живет самая обыкновенная шведская семья по фамилии Свантесон: папа, мама и трое самых обыкновенных ребят — Боссе, Бетан и Малыш. Впрочем, «я вовсе не самый обыкновенный малыш», говорит Малыш, и трудно не согласиться с ним.