Небо было, как всегда, пронзительно, до боли, синим и чистым. Пустым... Ни единого облачка, которое могло бы хоть как-то смягчить изливающиеся с высоты потоки ослепительного света. Она шла, окутанная синевой, светом и тишиной, и длинные серебристо-голубые стебли цеплялись за тонкие щиколотки, пытаясь остановить, умоляя... Здесь не было ветра, но незнакомые цветы неторопливо покачивали мертвенно-бледными головками, не то приветствуя, не то предупреждая идущую. Странно — она была здесь столько раз, но никогда не боялась, а теперь ей было страшно. Она знала это место лучше, чем любое другое, знала каждую травинку, каждый цветок, на который падал ее взгляд, даже каким-то неведомым образом различала их... но в этот раз что-то было не так, как обычно. Здесь не было ветра, не было звуков и — как же она не догадалась раньше? — не было жизни...
Ильга вздрогнула, обхватила себя за обнаженные предплечья, не остановилась — остановиться она не могла, — но каждый шаг теперь давался с большим трудом, нежели предыдущий. Босые ноги ступали по костям, сизые стебли казались кладбищенской травой, а цветы, проклятые цветы с овальными широкими лепестками виделись ей тронутыми разложением лицами мертвецов. Часть этих лиц была ей знакома — или же она боялась узнавать в них родные, любимые черты, — но в большинстве своем они были чужими. Впрочем, это не приносило облегчения. Ильга закрывала глаза, однако вереница образов продолжала упрямо скользить по внутренней стороне век. Мужчины и женщины, молодые и почти старики — многие просто сливались в одну сплошную серо-зеленую полосу, а некоторые она видела словно бы не целиком, только отдельные черты. Сверкнули и взвихрились водоворотами разноцветные глаза, золотистый и карий, — она уже видела такие, но где? Грустно улыбался пожилой, седой и чернобровый мужчина с рассеченным лбом; кривил губы некрасивый темноволосый юноша с объятой пламенем головой; кто-то беззвучно кричал, раздирая смуглое лицо совершенно белыми руками; качались слипшиеся от пота темно-рыжие локоны — и это было самым страшным, ведь бронзовокудрая красавица умерла, еще не родившись. Наверное, во сне нельзя сойти с ума, но Ильга чувствовала, что близка к безумию.
И вдруг все кончилось — лица поблекли и исчезли, осталось только небо и выцветшее разнотравье. И верный ручеек, шелковой лентой струившийся у ее ног. Ручеек? Нет, это Дарска — теплое рыжее пятнышко в океане холодного света и бьющей в глаза яростной сини. Кошка ткнулась в лодыжку влажным носом и царапнула лапой деревянную дверь. Здесь никогда не было никаких дверей, но Ильга уже ничему не удивлялась. Чей-то голос велел открыть ее, и она открыла и пошла дальше, а двери на ее пути все возникали и возникали, и Ильга отпирала их одну за другой, безошибочно выбирая нужный ключ из висевшей на поясе связки. Дарска нетерпеливо мотала хвостом, поторапливая ее...
Если бы Тайриэл не считал повороты, лестницы и залы, мысленно рисуя перед собой карту, то наверняка бы заблудился. Снаружи восточное крыло не казалось особенно большим, но внутри это был настоящий лабиринт. Эльф был почти благодарен вздумавшей на ночь глядя прогуляться молодой монахине, которая, хоть и не по своей воле, указывала им дорогу. Без провожатой они с Лориссой блуждали бы здесь до утра. Конечно, не все двери из попадавшихся им на пути были заперты, зато многие удачно маскировались под элементы интерьера, скрывались за шпалерами и гобеленами. Тайриэл бы, без сомнения, отыскал их, но ценой потраченного времени, а так они с колдуньей передвигались почти без задержек и наконец очутились в округлой формы зале, со стенами, заставленными книжными стеллажами, и длинным столом, на котором горел трехрогий подсвечник. В зале была только одна дверь — та, через которую они вошли, — зато имелся высокий арочный проем, а за ним просматривалась следующая комната. И в этой комнате кто-то был — эльф отчетливо слышал чужое дыхание.
Беззвучно приказав сестре Ильге остановиться и знаком велев Лориссе сделать то же самое, он приблизился к арке и осторожно, из-за угла, заглянул в проем. Взору его представилось нечто вроде приемной — небольшое овальное помещение, куда выходило несколько дверей. Около крайней правой сонно клевала носом сидящая на стуле пожилая монахиня с книгой на коленях. Тайриэл легонько стукнул по деревянной окантовке арки. Никакой реакции. Убедившись, что женщина ничего не слышит и не видит вокруг себя, эльф ужом перетек ей за спину, нащупал ритмично бьющуюся жилку на морщинистой шее и с точно рассчитанным усилием надавил. Тело старухи обмякло. Теперь она будет спать несколько дольше и крепче, чем намеревалась, но и только. Ее счастье. Тайриэл обернулся к арке и увидел Лориссу. Он хотел было погрозить ей кулаком за то, что ослушалась его и не осталась на месте, но, в конце концов, появилась колдунья как нельзя вовремя, к тому же, надо отдать ей должное, двигалась неслышнее кошки, даже юбки не шуршали при ходьбе.