Тайриэл с сомнением оглядел нужную им дверь — то есть он полагал, что именно она им нужна, иначе зачем выставлять рядом с ней стражу? Замка на ней не было, да если б он и имелся, у сестры Ильги вряд ли нашелся бы от него ключ. Неужели дверь вообще не заперта? Это было бы слишком непредусмотрительно со стороны матери Альгитты... Эльф коснулся замысловатой медной ручки и тут же отдернул ладонь. По тускло-золотистой поверхности пробежали предупреждающие синие огоньки. Что ж, этого следовало ожидать. Тайриэл вовсе не был уверен, что сумеет незаметно и быстро расплести незнакомое, да еще чуждое его магии заклятье, но тут ему пришла в голову интересная мысль. Может, конечно, сестры всякий раз, входя в комнату, снимают и накладывают заново охранные чары, но гораздо логичнее — хотя и труднее — было бы сделать их избирательными. Тайриэл поднял безвольно свесившуюся руку спящей монахини и положил на медный изгиб. Огоньки не появились. Эльф удовлетворенно улыбнулся, чужой рукой повернул ручку, и дверь мягко отошла на полпяди от косяка. Из открывшей щели пробился тоненький луч света. Тайриэл поманил Лориссу и кивнул на дверь. Колдунья решительно отстранила его и вошла.
В крошечной комнатке, обставленной скудно, как келья, на высокой узкой постели свернулась в клубок маленькая фигурка. То ли Алистан еще не спал, то ли сон его был очень чутким, однако при их появлении он мгновенно повернулся и уставился на вошедших тяжелым, не по-детски внимательным взглядом исподлобья. Лорисса приложила палец к губам. Мальчик кивнул и едва слышно прошептал:
— Тетя Милли? Вы пришли за мной?
— Да, — так же тихо ответила колдунья, недовольно сморщившись. — Только не называй меня Милли. Теперь меня зовут Лорисса.
— Нашла время... — в спину прошипел ей Тайриэл. Колдунья послала его ко всем лешакам.
— Как вы меня нашли? И кто с вами? Я думал, что придет мастер Кеннет...
— Кеннет ждет нас неподалеку от монастыря. Это Тайриэл. Он друг.
Алистан неуклюже поднялся с постели и выпрямился. В противоположность миниатюрной и хрупкой тетке он был высок для своих лет, широк в кости и крепко сбит. Семейное сходство едва угадывалось в довольно крупных грубоватых чертах, выдававших крестьянское происхождение. Небольшие, но яркие умные глаза имели странный оттенок — не то светло-карий, не то темно-желтый. Только волосы были такими же, как у Лориссы, — густые, темные, они спутанными кольцами спадали на плечи.
— Я готов. Мы можем идти?
— Ты ничего не хочешь взять с собой?
Алистан качнул головой.
— Нет. Я хочу поскорее выбраться отсюда. Монахини были добры ко мне, но мне здесь не нравится. Скучно, и нужно ото всех прятаться.
— Потом наговоритесь, — вмешался Тайриэл. — Пошли.
Они вышли через арку. Алистан скользнул лишенным интереса взглядом по своей стражнице, погруженной в глубокий сон, но остановился как вкопанный, ткнув пальцем в замершую на прежнем месте сестру Ильгу.
— А она что тут делает? Она нас не выдаст?
— Не выдаст, — успокоила Лорисса. — Она тебя не видит. Она вообще никого не видит, зато любезно показывает дорогу. Тайриэл, ты, кстати, запомнил, как идти? Я нет.
— Запомнил, но пускай нас пока ведет эта монахиня. Не стоит ее тут оставлять, я не знаю точных границ действия заклятья подчинения.
— Как, ты — и чего-то не знаешь?
— Я тебе уже говорил, что здесь тяжело колдовать. Я не уверен, что она не очнется раньше времени. Хватит болтовни. За мной, и не отставайте.
Снова коридоры, залы, лестницы, повороты... Обратный путь показался едва ли не длиннее прежнего. Тайриэл шел быстро, рядом с ним, повинуясь молчаливому приказу, плыла одурманенная монахиня, следом почти бежала Лорисса, тащившая за руку Алистана. За время своего заключения мальчик практически отвык бегать и вообще передвигался неловко, спотыкаясь чуть не на каждом шагу. Но нести его колдунье было не под силу.
Пока все шло гладко, и у Тайриэла уже робко проклюнулась надежда на то, что им удастся покинуть обитель незамеченными, но внезапно тишину разорвал приглушенный расстоянием и стенами истошный женский крик. Эльф ругнулся про себя, еще ускорил шаг и бросил через плечо:
— Лорисса, снимай свои блоки! Теперь уже бессмысленно. Будем прорываться...
— Уже, — немного задыхаясь, отозвалась та. — Не глупее тебя, сообразила.