Современный и устремленный в будущее жанр многими и многими нитями связан с историей, с древнейшими явлениями искусства. Это — один из парадоксов, которыми так богата научная фантастика. В ней оживают формы искусства, казалось бы, давно отошедшие в прошлое, уже оставленные литературой, изжитые, преодоленные ею. В научной же фантастике они, трансформируясь, оказываются жизнеспособными и эстетически современными, сохраняя одновременно связь с традицией. Фольклорно-сказочные структуры, таким образом, принадлежат не только прошлому словесного искусства, но и его настоящему и — надо надеяться — будущему.
Во всяком случае, в научной фантастике 70–80-х гг. «удельный вес» сказки заметно повышается. Правда, для некоторых читателей апелляция именно к новейшему периоду развития отечественной фантастики, вероятно, не покажется доказательной, ибо новейший период на то и новейший, чтобы, в отличие от, так сказать, устоявшейся истории жанра, вызывать споры. Так, например, в последней дискуссии о научной фантастике, проходившей в «Литературной газете» в августе — ноябре 1985 г., многие выступавшие писали об «упадке» современной фантастики. Думается, это мнение несостоятельно,[525] хотя несомненно, что произведения последних лет могут оцениваться по-разному. Учитывая это, все-таки рискнем заметить, что волшебно-сказочные элементы в новейшей фантастике обнаруживаются даже легче, нежели в произведениях, принадлежащих истории жанра. Достаточно сослаться, например, на романы Л. Панасенко «Садовники солнца» (1981), В. Михайлова «Тогда придите, и рассудим» (1983), Е. Гуляковского «Сезон туманов» (1982) и «Долгий восход на Энне» (1985), дилогию С. Павлова «Лунная радуга» (1978–1983), сборники повестей и рассказов К. Булычева «Перевал» (1983), П. Амнуэля «Сегодня, завтра и всегда» (1984), С. Другаля «Тигр проводит вас до гаража» (1984), «чюрленисовский» цикл О. Ларионовой, особенно сборник «Сказки королей» (1981) и повесть «Соната моря» (1985). Волшебно-сказочные структуры в осложненной, инверсированной форме определяют развитие действия в последних произведениях братьев Стругацких — повестях «Жук в муравейнике» (1982) и «Волны гасят ветер» (1986), своеобразно сочетаясь с условно-документальной формой повествования. Словом, в научной фантастике последних лет трудно найти произведение, непричастное (тем или иным образом) к поэтике фольклорной волшебной сказки.
Разумеется, использование мотивов и образов волшебной сказки, а также принципов волшебно-сказочной поэтики, будучи жанрово обусловленным, тем не менее не меняет жанровой определенности произведения. Сказка остается сказкой, научная фантастика — фантастикой.[526] Фольклорно-сказочные по своей природе структуры в научно-фантастических произведениях составляют хотя и фундаментальный, но все-таки лишь первый слой художественной ткани. Но этот слой в немалой степени способствует поэтичности, многозначности и, можно сказать, человечности научной фантастики.
525
Подробнее о позиции автора в споре об «упадке» текущей научной фантастики см: Неелов Е. О белом платье Золушки и шкуре носорога. — Лит. газ., 13 ноября 1985 г., с. 3.
526
Когда сказочные структуры, мотивы и образы воздействуют на жанровую определенность научно-фантастического произведения, мы имеем дело с другим процессом: со своеобразным синтезом научной фантастики и уже не фольклорной, а литературной сказки. Произведения, в которых осуществляется такой синтез, популярны как в современной литературной сказке, так и в научной фантастике, но их связь с фольклорной традицией обусловлена в целом поэтикой прежде всего литературной сказки, у которой иное отношение к фольклорно-сказочному наследие, чем у научной фантастики.