Что еще хуже, Рэп и Маленький Цыпленок появлялись как вестники несчастья, как вороны, пророчащие беду. Импы сжигали все гоблинские деревни, расположенные вблизи дороги. Если бы жители не были предупреждены, все они наверняка погибли бы. Гоблины в первой деревне погибли все, от стариков до новорожденных. Возвращение Инос домой было отмечено поднимающимися вверх столбами дыма, бессмысленным и ненужным разрушением. Множество женщин и детей лишалось крова, запасы еды расхищались.
Предводитель импов, тот самый, в красивом шлеме, явно был безумцем. Рэп не мог представить себе, зачем он это делает и почему Инос допускает это. В конце концов он пришел к выводу, что она бессильна остановить разрушения.
Дорога на Пондаг окажется закрытой после их проезда, потому что гоблины в дальнейшем никого по ней не пропустят. Теперь понадобится целая армия, чтобы пересечь тайгу. Ни одного каравана не пройдет теперь с припасами для Краснегара. Краснегарцы неизбежно почувствуют это. Безумие!
Только один раз Рэп и Маленький Цыпленок отклонились со своего пути. Они сделали большой круг, чтобы стороной обойти деревню Воронов, а предупреждение послали через других гоблинов. Потом им пришлось пробежать двойной переход, чтобы наверстать отставание.
И вот он был дома. Рэп перешел с дамбы на дорогу вдоль причала, темную и безлюдную, чисто выметенную ветром. Он поднял засов на воротах. Эти ворота могли защитить от белых медведей, но не от легионеров. Пройдя внутрь, он опять перешел на рысь, просто по привычке, а за ним следовали Маленький Цыпленок и Флибэг. Через час-другой начнется рассвет. Город вот-вот проснется. Он направился к ближайшей лестнице.
Что нужно в Краснегаре армии импов? Пришла ли она сюда, чтобы помочь Инос занять трон и защитить ее от джотуннов, или же это разбойничий набег? Не сделают ли они с городом то же, что и с гоблинскими деревнями? Безусловно, ее нельзя остановить на подступах к замку, а в самом замке вряд ли хватит еды, чтобы выдержать осаду. Бывший помощник управляющего не мог не знать также, что во всем городе не найдется достаточно провианта для двух тысяч голодных солдат. До урожая, как и до кораблей с зерном, пройдут еще месяцы, а дамба пока непроходима для повозок.
Рэп уже не торопился, осторожно обследуя каждый поворот дороги. По, законам Краснегара конокраду грозило повешение. А ведь он рассчитывал привести лошадей обратно. Он надеялся вернуться с благодарной ему Иное, наследницей престола или даже королевой. Этот Андор просто околдовал его!
Андор! Рэп не мог думать о нем, не приходя в ярость. То, что этот волшебник сделал с Рэпом, было достаточно плохо, но то, что он использовал свою власть над Иное, – непростительно. Ей, видимо, было так же трудно противиться Андору, как Флибэг не мог противиться Рэпу.
Какой-то любитель рано вставать вышел из двери за два дома перед ними, и Рэп укрылся в тени крыльца, стараясь дышать потише и слыша, как рядом с ним замер Маленький Цыпленок, а рядом шумно дышит Флибэг.
– Хорошо бежишь, лесной парень! – прошептал Рэп. Маленький Цыпленок пробормотал что-то тихо, но сердито. Рэп улыбнулся, невидимый в темноте. Гоблины не были привычны к ступеням.
Горожанин исчез за дверью, и Рэп опять пустился бежать, зная, что спутники следуют за ним. Рэп тщательно обдумывал свое возвращение, решая, к кому лучше пойти, перебирая в памяти всех своих друзей. Правда, друзья отошли от него, когда проявились его способности. Окончательный выбор удивил его самого.
Рэп приближался к замку. Он мог бы, если бы захотел, пробежать прямо в ворота, потому что охрана выставлялась здесь только летом, когда в городе были приезжие. Краснегар привык спокойно жить под защитой дипломатического искусства своего короля, искусства, усиленного словом силы.
Если Холиндарн был еще жив, чтобы передать свое слово Иное, послужит ли оно ей таким же образом? Рэп терялся в догадках, какую перемену знание слова произведет в Иное. Каков был ее главный талант? Веселый нрав? Живость? Красота?
Наверное, красота. Он никогда не забудет, какой он увидел ее в лесу, неожиданно превратившуюся из ребенка, которого он помнил, в прекрасную женщину, изящную лесную нимфу в малахитовом плаще, с выбивающимися из-под капюшона золотыми прядями, с зелеными глазами, сияющими на смертельно бледном лице. Эти воспоминания не раз заставляли его засыпать в слезах.
Иное, с ее красотой, усиленной волшебством, будет просто божественно хороша.
И опять он подумал об Андоре, испытав прилив ярости. Для Андора он замышлял в голове такое, чего не пожелал бы никому. Он почти готов был отдать его на растерзание Маленькому Цыпленку.
Вот наконец и нужный дом. Они остановились у двери и постояли, переводя дыхание. Несколько месяцев постоянного бега привели их в прекрасную форму, но даже этого было недостаточно, чтобы бегать по крутым склонам Краснегара.
Рэп напрягся, изучая небольшое жилище из двух комнат и кухни. Туалет находился по другую сторону улицы, за спиной Рэпа. Хозяин был уже одет и склонился к очагу, раздувая огонь. Его жена и дети умерли много лет назад, во время той же эпидемии, что унесла жизнь матери Рэпа, и с тех пор он жил один. Рэп никогда раньше не бывал в этом маленьком домике, как и кто-либо другой.
Он постучал.
Старший конюх Хононин удивленно огляделся и поднялся на ноги. Он был бос, в рубахе навыпуск. Лицо старика потемнело от времени и сморщилось, он сильно сутулился. Седые волосы были всклокочены после сна. Он казался еще более угрюмым, чем всегда, пока шел открывать дверь.
– Кто там? – Его голос был так громок, что заставил Рэпа подскочить.
Рэп опять постучал, даже шепотом не желая называть свое имя. Старик нахмурился, затем приоткрыл дверь, которая не была заперта, и свет лампы заплясал по лицу Рэпа, ослепив его.
– О великие Боги, мальчик! – Хононин отшатнулся, пораженный. – Возможно ли! Рэп! – Он тут же распахнул дверь. – Быстро! Заходи, пока тебя кто-нибудь не увидел! А это что за черт?
Они вошли, и дверь за ними захлопнулась. Хононин поперхнулся, почувствовав вонь, и прикрыл рот рукой.
– Простите. Это медвежий жир. Он сохраняет тепло. Старик внимательно оглядел Рэпа, затем остальных. Флибэг подозрительно понюхал Хононина. Маленький Цыпленок, непривычный к тесным помещениям, тревожно озирался.
– Ты сказал ей? – пробормотал конюх через прижатые ко рту пальцы.
– Она приезжает. Завтра.
Глаза Рэпа привыкли к свету, и он с любопытством огляделся. Он так давно жил другой жизнью, что обстановка показалась ему очень странной: стол и два стула – в середине, а также большое кресло с протершейся обивкой – у камина. Не очень умелые рисунки лошадей висели на простых дощатых стенах. Единственная свеча в костяном подсвечнике бросала колеблющийся свет на охапку сухого торфа в углу и маленький ящик с инструментами. Вытертый коврик на полу… Хотя, конечно, в своем роде в доме было уютно.
– Хорошо, – кивнул старик.
– Он еще жив?
– Говорят, да.
Рэп глубоко вздохнул. Этого он желал больше всего – чтобы Инос смогла хотя бы попрощаться.
Хононин опять передернулся и попятился от них.
– Ты пахнешь, как будто вылез из помойки. Где-то у меня хранилось мыло. Ты когда-нибудь мылся с мылом?
– Один или два раза, сэр.
– Это то, что тебе надо. И понадобится горячая вода. Сними эти лохмотья.
Хононин направился в кухню, и громкое клацанье железа дало понять, что он качает насосом воду. Рэп начал развязывать тесемки, и Маленький Цыпленок тут же подскочил, чтобы сделать это самому. Рэп знал, что возражать бесполезно, его последняя такая попытка закончилась вывернутым запястьем.
Хононин вернулся с ведром и остановился, пораженный увиденным.
– А это кто, черт возьми?
– Это гоблин, сэр.
– Это я и сам вижу, болван! А что значат эти знаки у тебя на лице? Ты тоже стал гоблином? Сожги эти лохмотья, это и воду поможет нагреть, и вони станет поменьше. Его одежду тоже. Ты его разденешь, или он сам способен это сделать? А ты вырос, парень! У тебя осталась какая-то одежда там, где ты жил? Хотя нет, она все равно будет мала. Пойду посмотрю, что удастся найти.