Или что-то вроде этого, говорю я себе.
Повторяю это снова и снова…
За обедом Милдред, как всегда, держалась с достоинством, говорила соответствующие моменту фразы. Я думал, что я тоже в своем репертуаре. Но, когда я оплачивал счет, Милдред многозначительно взглянула на меня из-под своих выгнутых бровей и спросила:
— В чем дело, Хол? Ты чем-то встревожен.
Я собрался рассказать ей о картине, но потом решил, что это будет пустая трата времени. Не то чтобы Милдред глуповата или ограничена. Но я не могу ожидать, что она поймет то, чего не понимаю я сам. Кроме того, упоминание о картине повлечет за собой упоминание о девушке. А мысль о том, что она подвергнется неизбежному критическому разбору Милдред, была мне неприятна.
Поэтому я сказал:
— Просто понедельник. Тяжелый день.
— Тяжелый — не то слово, — сказала она, не объяснив, что имеет в виду.
После обеда мне нужно было ехать в Эдлбери, к моему постоянному клиенту, владельцу небольшого механического завода. Он собирался производить распредвал из особо твердого сплава и ему требовался совет по поводу обработки металла. Я продемонстрировал ему один из наших вольфрамовых суперрезцов и заключил выгодную сделку.
В город я вернулся поздно, почти в половину седьмого. Нужно было мчаться к себе в гостиницу, чтобы успеть принять душ, переодеться и в семь заехать за Милдред. Но я этого не сделал. Вместо этого я свернул на улицу, где утром была выставка. Мой поступок противоречил логике: скорее всего, выставка закрылась несколько часов назад. Однако она работала. По крайней мере, частично. Один художник все еще стоял возле своей картины. Точнее, художница.
Я затормозил под знаком «остановка запрещена». Ее лицо посинело от холода, щеки, казалось, ввалились еще больше. Яркие краски «Луговых озер при свете звезд» мужественно сияли в лучах заходящего солнца.
Я вышел из машины и подошел к ней. Ее глаза снова вспыхнули, на этот раз с оттенком надежды.
— Сколько? — спросил я.
— Пять долларов.
— Она стоит не меньше двадцати.
Покопавшись в бумажнике, я протянул ей купюру. Руки у меня дрожали.
— Больше покупателей не было? — поинтересовался я.
— Никто даже не остановился… кроме вас.
— Ты проголодалась?
Она помотала головой. Отцепив картину, скрутила ее в рулон и передала мне.
— Не очень, — сказала она.
— И все же давай перекусим.
— Хорошо.
Я отвез ее в закусочную в нескольких кварталах, мимо которой проезжал, когда ехал сюда, заказал два стейка, два картофеля фри и два кофе. Когда мы покончили с едой, было четверть восьмого. На свидание с Милдред я уже опоздал. Но это почему-то меня не тревожило. Я достал сигареты, мы закурили, и я заказал еще два кофе.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Эйприл.
— Эйприл, то есть, Апрель. Немного странное имя.
— Не такое уж странное. Многих девушек так зовут.
— А я Ход… Много рисуешь?
— Уже нет. Спрос на картины падает.
— Может, твои работы слишком надуманные, не для среднестатистического обывателя. Как, например, эта.
— И совсем не надуманная. Это вид из окна на моей кухне.
— Значит, ты живешь не в городе? — Надо было сказать «не на Земле». Так было бы точнее.
— Нет. Здесь я наездами. Из окна кухни я могу видеть что угодно. Вы тоже можете увидеть из своего окна все что угодно, если присмотритесь… Свое я называю «волшебное окошко».
Я вспомнил Китса из школьной программы.
— Будила тишину волшебных окон, — процитировал я. — В забытом, очарованном краю[2].
Она глубокомысленно кивнула. Серьезность ее взгляда могла бы испугать, если б ее не смягчал небесно-голубой цвет глаз.
— Да, Китс знал. И Вордсворт знал. «Бездушные, мы грязнем в мелочах»[3]. Вы любите поэзию, Хол?
Вопрос прозвучал по-детски прямолинейно.
— Должен признаться, мне некогда читать, только утренняя газета, иногда журнал.
— И телевизор не смотрите?
— А с ним что?
— Это носитель информации для производителей подсвечников.
Так мы вернулись к тому, с чего начали.
— Собирайся, — сказал я. — Отвезу тебя домой.
Эйприл жила в доме, похожем на свечку, на улице, застроенной такими же свечками. Она спросила, не хочу ли я зайти на пару минут, и я не нашелся, что ответить. Несмотря на внешность, она отнюдь не была маленькой девочкой. И все же я не мог, исходя из своего жизненного опыта, отнести ее к разряду женщин, которые приглашают к себе мужчину после короткого знакомства.