— Гляди-ка, уже рубашкой обзавёлся, — насмешливо протянул Ангеле, поглядывая на Горяна.
— Да брось ты болтать… Не за рубашкой же я сюда пришёл. Неужели не понятно?
— Знаю, знаю… Не обижайся. Прекрасно понимаю, зачем ты сегодня здесь.
Вдруг у крайней палатки запела труба, зовущая солдат на обед: та-ти-та-ти! та-ти-та-ти!
И все они торопливо побежали к котлу за своей порцией супа.
— Ночью и мы угостим их отменным супом, — улыбнулся Горян.
Распрощавшись с Горяном, Ангеле и Трайче уселись на своих коней и поехали к деревне.
По дороге Ангеле заметил:
— Ночью наши партизаны нападут на них и отобьют оружие. Но учти, Трайче: молчок!
Мальчик кивнул головой.
А дорога бежала всё вперёд и вперёд…
Кладовка под землёй
Как-то раз вечером мать подошла к Трайче и сказала:
— Нам, сынок, нужно заняться одним важным делом.
— Каким делом? — удивился Трайче.
— Давай-ка сначала поужинаем, а потом скажу, — загадочно ответила мать и зажгла лампу.
Усевшись у софры, они принялись за ужин. Лампа, заправленная нефтью, нещадно коптила и еле-еле освещала комнату желтоватым светом. И всё-таки это было лучше, чем лучина. Поглядывая на коптящую лампу, Трайче невольно вспомнил о Федерико, о его переходе к партизанам, о бое у моста… Так хотелось рассказать обо всём этом матери, но… но он промолчал и только глубоко вздохнул.
После ужина мать убрала софру и сказала Трайче:
— Принеси лопату и кирку.
— Зачем они тебе?
— Когда принесёшь, тогда и узнаешь.
Пожав плечами, Трайче вышел во двор и через минуту вернулся домой с лопатой и киркой.
— Вот, принёс, — сказал он.
Пристально посмотрев на него, мать печально и серьёзно сказала:
— Трайче, ты уже большой и хорошо понимаешь, что время сейчас трудное и опасное. Нам надо выкопать в доме яму. И вот почему. Если в деревню придут немцы, то оберут нас до нитки или же всё сожгут. Поэтому всё стоящее нужно спрятать в яму и присыпать её землёй. Это единственный выход.
Подумав, Трайче решил, что мать права. И всё же он спросил:
— Ну, а другие? Они сделают так же?
— Другие? — усмехнулась мать. — Другие, не в пример нам, уже давным-давно сделали это. И дядя Ангеле, и Новевы, и Николевы, и Шияковы — все зарыли своё добро в землю.
Не задавая больше вопросов, Трайче повесил лампу на стену, и они принялись за работу. Копать было нелегко, и вскоре на лбу у Трайче выступили крупные капли пота.
Но как бы то ни было, они выкопали глубокую и широкую яму. Потом, достав доски, уложили их над ямой, забросали землёй, а землю хорошенько утоптали.
— Вот и всё, — с облегчением вздохнула мать. — Совсем незаметно, что внизу у нас настоящая подземная кладовка. Разве не так?
— Конечно, так. Ни за что не догадаешься, — согласился с матерью Трайче. — Но кто тебя этому научил?
— Эх, сынок, молод ты и пока ещё многого не знаешь. Ведь так поступали ещё очень давно, в 1903 году, когда мы восстали против турок. А теперь опять вспомнили про эту немудрёную уловку.
Потом она расстелила на полу циновку, набросила одеяло и обратилась к Трайче:
— Ну, а теперь можно и спать ложиться…
Ненавистные гости в Мацково
В тот день Трайче снова отправился в Стругу, передал письмо дяде Тале, получил от него ответ и двинулся обратно.
На пути он завернул в большое село, раскинувшееся в долине, купил там два кутела[10] пшеницы и отвез её на помол на Кривую мельницу.
Уже под вечер оказавшись на Веляновой поляне, он вынул из-за пояса свою неразлучную свирель и заиграл весёлую пастушью песенку. Не успел он закончить её, как из-за могучих буков появился Горян, подошёл к нему и спросил:
— Как съездил, Трайче? Что новенького в Струге?
— Вроде бы ничего. Вот привёз ответ от дяди Тале, — сказал мальчик, передавая Горяну письмо.
Потом он вдруг вспомнил о Федерико и тут же поинтересовался:
— Ну, а как там поживает Федерико?
— Федерико, спрашиваешь? — усмехнулся Горян. — Хорошо. Из него получится толковый боец. Он даже македонский язык изучает.
— Вот бы повидать его, — задумчиво протянул Трайче.
— Когда приедешь к нам в штаб, тогда и увидишь. Между прочим, зовут его теперь не Федерико.
— Это почему?
— А потому, что большинство партизан меняют своё имя. Меня, например, раньше звали не Горяном.
— Я и не знал про это, — изумился Трайче. — Скажи, а у меня тоже будет другое имя?
— Обязательно… как только вступишь в отряд.