На чужбине нашли путники пригожее местечко и сказали друг другу:
— Здесь мы и поселимся!
Да и поселились там. Устроили они себе жилье и принялись землю поднимать.
Решили они растить пшеницу. Крыса пахала, а воробей сеял и боронил. И взошла у них на всем поле пшеница.
Когда подошло время жатвы, воробей сказал крысе:
— Ты здоровей меня и ешь больше — мне это не по нраву!
— Так поделим зерно поровну! — сказала крыса.
— Меры нет, — ответил воробей.
Тогда договорились они, что весь урожай надо поделить по зернышку. Принялись считать зерна и сосчитали. Одно осталось лишним.
Воробей сказал:
— У тебя, крыса, зубы острые — раскуси зерно пополам!
— Раздели его ты, у тебя клюв острый! — сказала крыса.
Воробей принялся клевать зерно, да нечаянно проглотил его. И пошли тут у них споры да раздоры, пока оба вконец не перессорились и не передрались.
Враги решили подыскать себе союзников и начать войну. Пошли они искать подмоги. Крыса нашла в лесу старого медведя и попросила его помочь ей, а за это пообещала половину своей пшеницы. Медведь согласился на сделку. Воробей разыскал большую диковинную птицу, попросил ее помощи и тоже посулил за это половину своей пшеницы. Чудо-птица согласилась на сделку и пообещала помочь.
На другой день медведь к сроку прибыл на место. А немного погодя в воздухе послышался свист и шелест, — и на медведя налетела чудо-птица.
С первого же раза оба сцепились не на шутку, но никому особенно не досталось.
Во второй раз медведь вырвал из спины чудо-птицы целый пук перьев, и птица отступила. А когда они схватились в третий раз, медведь своими крепкими когтями спустил с нее всю шкуру вместе с перьями. Птица с криком исчезла в чаще, и победа осталась за крысой.
После этого крыса и воробей помирились, а медведь унес свою пшеницу в лесную берлогу.
Голая птица мерзла и ежилась в лесу и охала, как больной человек. Случилось так, что один рыцарь, охотясь, набрел на нее. Чудо-птица стала слезно просить охотника:
— Сжалься надо мной! Отнеси меня в свое поместье и корми, пока на спине моей не отрастут перья! Сторицей я тебя вознагражу за твои труды и траты!
Рыцарь подумал: «Посмотрим, что это за чудесная птица и как она меня вознаградит. Отнесу ее домой!»
И отнес рыцарь чудо-птицу домой.
— Чем же тебя кормить? — спросил ее дома рыцарь.
— Давай мне каждый день по быку! — ответила птица.
Птице давали каждый день по быку, и она вмиг проглатывала его, как мышонка.
Кончились быки. Жена рыцаря разгневалась.
— Чего ты ее кормишь! — сказала она. — Вот все наши тучные быки и съедены. Убей ее! Отнеси в лес и застрели!
Услышала об этом чудо-птица от рыцаря и снова просит:
— Давай мне хоть по курице в день! Ведь сам видишь, что на мне еще нет перьев, — куда же я такая денусь!
Сжалился рыцарь над бедной тварью и стал давать ей по курице в день.
Кончились куры. Жена рыцаря опять разгневалась:
— Чего ты ее кормишь? Вот съела она всех наших курочек. Убей ее! Отнеси в лес и застрели!
Но чудо-птица снова попросила, снова взмолилась:
— Давай мне хоть по яичку в день! Ведь сам видишь, что на мне еще не все перья отросли, — куда же я такая денусь!
И на этот раз сжалился рыцарь над бедной тварью и стал давать ей по яйцу в день.
Кончились яйца. Тут жена рыцаря так разгневалась, что пришлось ему отнести чудо-птицу в лес. Однако все перья у нее уже отросли, и она сказала рыцарю:
— Теперь мне от тебя ничего больше не надо! Садись ко мне на спину и полетим за наградой!
Рыцарь сел на птицу. Взлетели они под облака и понеслись прямо к северу.
Показался под ними большой лес. Вдруг птица под рыцарем исчезла, и несчастный увидел, что смерти не миновать. Но прежде чем он упал на землю или на деревья, птица снова оказалась под ним, и они опять взвились вверх. Вот показался под ними большой город с высокими башнями. Снова птица исчезла, и снова несчастный увидел, что гибели не миновать. Но прежде чем он упал на башню или разбился о крышу, чудо-птица снова оказалась под ним, и опять они взвились вверх.
Вот показалось под ними безбрежное море. Вдруг птица исчезла и несчастный увидел под собой бездонную пучину. Но прежде чем он канул в волны, чудо-птица снова оказалась под ним, и оба опять взмыли ввысь. Долго еще кружили они то над морем, то над городом, пока птица не опустилась наконец на опушку дремучего леса.