«И ты, Брут!..» — подумала я.
— Счастливого пути! — поспешно сказала мама, и я подумала, что она, наверно, рада, что мы уезжаем.
Глубокой дождливой сентябрьской ночью мы без долгих прощаний погрузились в «Фольксваген», и Антон отвез нас на вокзал.
ГЛАВА 10
До пункта назначения мы добирались несколько дней и ночей. Сначала ехали в почти пустом и мрачном поезде, потом летели в самолете с разноголосой публикой, потом снова ехали в открытом авто, и, наконец, прибыли в шумный город с высокими и нарядными зданиями.
Я уже подумала было, что мы добрались, однако путь еще не был завершен. В этом городе Ксавье и Аурунтам оставили нас, а мы с месье Рене вновь пересели, на этот раз во что-то похожее на карету, запряженную парой лошадей, и опять долго ехали через длинный и сумрачный лес по узкой и извилистой дороге.
— Это мой сюрприз для тебя, дорогая! Чтобы ты почувствовала себя настоящей королевой! — шепнул Рене, склонившись к моему уху.
Ответом ему явилось молчание.
Когда, утомленная и обессиленная, я уже начала думать, что путешествие никогда не кончится, к концу третьего или четвертого дня от его начала мы прибыли, наконец, в глухое и заброшенное, но очень красивое место.
Всю дорогу я пребывала в странном дремотном состоянии, граничащем между сном и явью, со мной никто не разговаривал, месье со спутниками лишь изредка переговаривались вполголоса на незнакомом языке, поэтому какие города и страны мы проехали и где, в конце концов, оказались, я не имела ни малейшего понятия.
Карета проехала вдоль ажурной кованой ограды, которой не было конца, и сквозь которую был виден огромный парк и чистый голубой пруд, и остановилась возле высоких ворот. Они распахнулись, и оттуда вышел слуга с безучастным выражением лица. Он склонил голову в молчаливом поклоне и увел лошадей.
Месье подал мне руку, и мы вошли в ворота.
И тут я увидела вдали прекрасный замок и замерла от восхищения.
Да, он и в моем видении был прекрасен, но наяву предстал во всем своем великолепии!
Этот замок станет твоей тюрьмой.
— Теперь это твой дом, дорогая, — прошептал Рене и коснулся моей щеки отвратительными старческими губами, — скоро ты станешь его хозяйкой!
По прозрачному пруду навстречу мне поплыли очаровательные белые и черные лебеди. Они вытянули вперед свои длинные шеи, и я увидела, что глаза их полны невыразимой тоски.
И та же тоска просочилась в мое сердце.
— Ты дрожишь, милая… Дай-ка, я тебя укрою! — Рене заботливо накинул мне на плечи серо-зеленую шаль.
«Так вот кто был той старухой из видения…» — запоздало поняла я, со страхом оборачиваясь на ворота. Они уже закрывались, оставляя меня в новых владениях. В моей великолепной кружевной тюрьме.
Двери замка были сделаны из прочного дерева, переплетенного с темным металлом. Они, казалось, уходили под самое небо, и были такими тяжелыми, что не сдвинулись с места, когда я попыталась открыть их.
— Ну-ну, прекрати дрожать! — притворно гневно произнес месье Рене, легко распахнув не поддавшиеся мне двери, и вдруг скрипуче рассмеялся, и смех раскатился под высокие своды замка. — Располагайся, отдыхай и переодевайся к ужину! Мишель покажет тебе твою спальню.
Откуда-то, словно из-под земли, появилась невысокая пожилая служанка в кружевном чепчике. Не поднимая головы, она быстро пошла вглубь длинного коридора, увлекая меня за собой. По узкой лестнице со свечами на перилах мы забрались высоко-высоко; у меня уже начала кружиться голова от бесчисленных лестничных поворотов, когда, наконец, они завершились маленькой дверцей.
— Ваша комната, мадемуазель, — произнесла служанка, и не успела я удивиться, что она обратилась ко мне по-русски, как она быстро-быстро засеменила ножками, и ее силуэт исчез внизу.
Комната оказалась маленькой и светлой. При том, что все в ней дышало роскошью, обстановку можно было назвать довольно аскетичной. Кровать, застеленная свежими ароматными простынями, тумбочка возле кровати, торшер, столик с небольшим зеркалом, два стульчика и шкаф, тоже с зеркалом — но огромным, во весь рост — вот таким было ее убранство.
Стеклянная дверь вела на балкон, идущий по окружности башни. Отодвинув штору, я вышла на воздух и задохнулась от высоты! Как высоко!.. Круглый пруд внизу показался маленьким, как блюдце.
«Нечасто я смогу выходить отсюда…» — тоскливо подумала я.
В комнате стояла гробовая тишина. Ни телевизора, ни радио, ни других источников звука здесь не было. Не было даже книг или журналов.