— С удовольствием… — ответила я медленно. Интересно, где тетя Клаша?.. Что, кроме Рене Валлина и его друзей дома больше никого нет?..
Где-то в глубине первого этажа звякнула посуда. Наверно, это она…
Без всякого удовольствия я прошла в гостиную и в изумлении уставилась на стол. Откуда все эти яства? Какие-то диковинные соусы, огромная рыбина на блюде… У нас точно ничего такого нет…
— Разрешите угостить вас? — прищурил месье левый глаз. — Я бы пригласил вас в ресторан, но у нас совсем мало времени! Тем более что я хочу сделать вам одно интересное предложение.
Я села за стол, по-прежнему ощущая смутную тревогу, и Ксавье тут же услужливо поставил передо мной блюдо с каким-то варевом.
— Что это? — отпрянула я, начиная жалеть, что не поехала перекусить в ресторан Вадима.
— Суп из лошадиных глаз! — любезно сообщил Ксавье, и я в ужасе оттолкнула кушанье.
— Напрасно… — заметил импресарио, запуская ложку в свою тарелку и отвратительно чавкая.
— Что все это значит?! — резко спросила я, чувствуя, что тревога в груди отчаянно нарастает.
Наверху хлопнула дверь. Кто там?.. Тетя Клаша?..
Месье Рене Валлин придвинул свой стул чуть ближе, так, что я услышала его дыхание.
— Марина! — начал он свою речь, и я содрогнулась. — Почти пять лет назад скончалась моя седьмая, горячо любимая жена. С тех пор я безуспешно искал ту, что заставит мое сердце вновь забиться. Искал, но не находил. Пока не встретил вас…
Я молчала, уже понимая, что он скажет дальше, и не представляя, что я могу ему ответить.
— Вы… нет, ты! — глаза его сверкнули. — Ты! Та самая, кого я ищу. Ты вызываешь во мне восторг, трепет и страсть! Да! Страсть, которую, казалось, уже невозможно возродить в моем сердце. И вот она снова жива, я снова влюблен, страстно, горячо влюблен!
— У меня есть жених… — шепнула я растерянно.
Неожиданно фотография Вадима в веселой рамочке, стоявшая на комоде в углу, сорвалась и упала на пол. Я бросила на нее взгляд… но она лежала в таком ракурсе, что казалось, будто рот у Вадима перекосился, а один глаз уменьшился.
— Мама!!! — закричала я, вскакивая.
Рене схватил меня за руку своей костлявой рукой и силой удержал на стуле.
— Мама!!! — завопила я еще истошнее, изо всех сил стремясь вырваться. Импресарио тем временем невозмутимо поедал омерзительный суп, а Ксавье копался вилкой в спагетти с какими-то существами, похожими на фиолетовых червей.
— Мариночка, своими криками ты разрываешь мне душу… Неужели я настолько неприятен тебе? — он качнулся ко мне, пожирая глазами, и я засеменила ногами под стулом, безуспешно пытаясь выскочить из-за стола.
— Я предлагаю тебе стать моей женой! — пророкотал он неожиданно громко и сильно, и от этого рева погасла стоящая перед ним свеча. Только сейчас я обратила внимание, что по углам стола стоят зажженные свечи.
— Готичненько! — заговорщицки подмигнул мне Ксавье.
— Но я не люблю вас! — закричала я, дергая рукой. — У меня есть жених… Оставьте меня, прошу вас!
Я кинула взгляд в угол… И мне показалось, что Вадим на фотографии, по-прежнему лежащей на полу, вновь скривил рот в противной ухмылке.
— Я дам тебе все… — зашипел старик, и дыхание вдруг стало жарким, как огонь, и опалило мои губы. — Ты будешь хозяйкой моей парижской квартиры и огромного замка с прудом, где плавают восхитительные лебеди! У тебя будут бриллианты величиной с перепелиное яйцо, я обещаю тебе гастроли по всему миру и деньги… много, много денег…
— Но я не люблю вас! — вскричала я, чувствуя, как из глаз брызнули слезы. — Вы такой… вы такой СТАРЫЙ!!!
Это слово выскочило из моего рта и словно запрыгало по полу. Мне послышалось, как изо всех углов вдруг раздались его отзвуки — «старый… старый… старый…»
Внезапно он выпустил мою руку. И я тут же отпрянула, потирая ладонь.
— Так значит, моя сестра все-таки приедет… — прошептал он, — как я не хотел этого…
Я вновь попыталась отодвинуть свой стул, но он неожиданно стал очень тяжелым.
Маэстро повысил голос:
— Ксавье!
— Да, месье Рене? — поднял брови долговязый секретарь.
Хозяин произнес несколько слов, кажется, по-испански, но я не была уверена в этом. Ксавье кивнул и на том же языке обратился к импресарио. Тот мгновенно перестал жевать и резво выбежал из-за стола.
— Старый… — горестно произнес в сторону маэстро, и внезапно мне стало жаль его.
Вдруг он резко повернул голову и обратился ко мне почти отчаянно:
— Согласись, Марина! Я прошу тебя в последний раз!