Возродим также вековые традиции культурных семей: писать мемуары хотя бы для своих детей п внуков. Мы даже не представляем, как это важно. В семейной хронике заключена удивительная воспитательная сила. Один мой товарищ завел как‑то дневник для дочери. В нем он сперва писал о том колыбельном времени, которое она не может помнить. Все важное записывал о ней и для нее. Там будет неповторимая детская жизнь, увиденная со стороны взглядом взрослого. За семнадцать детских лет в блокнотах скопится много счастливых и трудных мгновений, и для девочки, будущей матери, гражданки, они станут и фактом, и нравственным наказом, и радостью, и элегией проходящей жизни. Из поколения в поколение писать о роде своем — это чудесная традиция. То же и с воспоминаниями бывалых людей вообще. Ругала одна старушка своего мужа: «Что ты там пишешь целую ночь?» — «Пишу свою жизнь, — отвечал он. — Может, кому пригодится». И пригодилась! Да еще как пригодились его очаровательной простоты записки в амбарной книге! Несколько лет ушло у меня на собирание материала для исторического романа о Кубани. С горечью обнаружил я, как мало (почти ничего) досталось нашему брату писателю воспоминаний. Для тех, кто обращается к теме кубанской истории, — это невосполнимая потеря.
Иной раз хочется воскликнуть: старожилы Кубани, разбередите свою память, воскресите нам замолкшие дни своей молодости!
Заметна у нас частенько и недооценка благородного подвижничества краеведов, пропагандистов народного творчества. Есть случаи ироничного, а то и высокомерного отношения к их нуждам, просьбам. Такой душевной глухоты пора бы стыдиться. Всякий, кто замечает в себе равнодушие к родному прошлому, должен самого же себя и осмеивать. Не секрет, в некоторых станицах годами стучатся краеведы в правления колхозов, отделы культуры исполкомов с просьбами выделить помещение или хотя бы уголок для музея. И вроде бы никто не смеет им возражать. Но никто и не горит желанием помочь поскорее.
Возмутительная история произошла с фресками Троицкой церкви на улице Фрунзе в Краснодаре. Они ни с того ни с сего были замазаны белилами несколько лет назад. Их не вернуть. Построенную в начале века церковь расписывали в стиле художника Васнецова; фрески, конечно же, не поражали несравненной художественной красотой. Но никому и не мешали! Они от десятилетия к десятилетию все более превращались в музейную достопримечательность и, кроме того, как‑никак украшали здание, воздвигнутое, кстати, на народные пожертвования руками умельцев. К моменту гибели фресок краевой совет общества охраны памятников истории и культуры вычеркнул старинную постройку из своих списков. Любопытно, что в этом помещении находилась мастерская скульптора. Редкий случай: мастера изобразительного искусства не подали даже слабенького голоса в защиту живописной работы своих безымянных собратьев!
Разрушение церкви под станицей Казанской, утрата при пожаре уникальной деревянной церкви первых черноморцев в поселке Калинине, распахивание неприкосновенных археологических участков в Темрюкском районе (срыты остатки «Таманского Толоса», следы древнегреческой архитектуры мирового значения) — зачем же это?!
Времена вековечные и годы революции, Отечественной войны оставили свои реликвии одинаково щедро. Поздним потомкам они нужны, чтобы жить достойно.