- Конан, я уложила обоих. Один из них еще жив; если хочешь, можешь задать ему парочку вопросов. Что до паромщика, то он, похоже, в последний момент струхнул - иначе неприятностей у нас было бы побольше.
- Но куда же он подевался?
- Он так и болтается на лине, - сказала Раина с усмешкой. - Матросы выбросили его за борт и поспешили к берегу. Впрочем, им тоже не повезло лодка вскоре затонула, выплыть же удалось только одному из них. Я видела, как он взбирается на кручу.
Конан бросил взгляд на корму и увидел за бортом раскрасневшегося паромщика, из последних сил державшегося за линь.
- Ради всего святого, пожалейте меня! - взмолился тот. - Я не умею плавать!
- Боги не любят предателей, - буркнул в ответ Конан. - Не любит их и господин Мишрак.
Паромщик от изумления едва не выпустил веревку из рук.
- Так, значит, вы служите Мишраку?
- Да. И ты, похоже, заинтересуешь его. Запомни, паромщик, теперь твоя судьба будет зависеть только от тебя самого.
- Пощадите меня! Неужели вы отдадите на растерзание Мишраку и меня, и мою семью? Молю вас, не делайте этого!
- Я бы утопил тебя, не раздумывая, - грозно прорычал киммериец. Домашних же твоих мне действительно жаль. Теперь послушай, что я тебе скажу. Если ты поведаешь мне все, что ты знаешь об этих людях, я, быть может, сохраню тебе жизнь. Ты понял меня?
Долго упрашивать паромщика не пришлось. Он тут же выложил все то, что было известно ему, и выразил готовность ответить на любые интересующие господина вопросы.
Как и предполагал Конан, разбойники оказались людьми Хаумы. О Мастере Эремиусе и Камнях Курага паромщик слышал впервые.
Больше говорить с ним было не о чем. Конан выбрал линь и, схватив паромщика за загривок, втащил его на плот. Когда он стал связывать ему руки, тот внезапно запротестовал:
- Но ведь вы клялись...
- Я ни в чем не клялся, приятель. Руки тебе сейчас не понадобятся. Если же ты будешь болтать лишнее, я живо укорочу твой язык. Река-то совсем рядом, приятель. Верно?
Паромщик вновь стал бледным как смерть. Продолжать разговор ему тут же расхотелось.
Плыть им пришлось долго. Паромщик молча сидел на корме. Лоточник же и его мальчик занялись своим драгоценным мулом.
- Разрази вас гром! - не выдержал Конан. - Может быть, вы все-таки поможете грести, или вы так и будете возиться с этим поганым ослом?
- Как только Лотосу станет лучше, мы тут же придем вам на помощь, спокойно ответил лоточник. - И пожалуйста, не кричите так громко. Животное и так запугано.
- Госпожа, прошу вас, - заговорил мальчик, - помогите своим волшебством бедному Лотосу. Смотрите, как он зашиб ножку. Мы вам за это заплатим.
Конан хотел было сбросить за борт к успевшего осточертеть ему мула, и дерзкого мальчишку, но тут он увидел, что Илльяна заулыбалась.
- Мое волшебство вряд ли поможет вам, - ответила она. - Но вы можете обратиться к моей сестре. Она выросла среди коней и знает о них куда больше моего.
Конан выругался и вернулся к гребцам, боровшимся с течением своенравного Шаймака. Теперь ими командовал Масуф - тот самый раб, который спас жизнь Илльяне. В кошельке паромщика кроме золотых монет Конан нашел и ключи от цепей, которыми рабы были прикованы к плоту. Он тут же освободил Масуфа, оказавшегося не только искусным воином, но и умелым капитаном. Под его началом рабам удалось подвести плот к берегу и сравнительно легко причалить.
- Мы опять в долгу у тебя, - сказала Илльяна, выбравшись на берег. Свободу мы тебе уже даровали. Теперь ты можешь просить у нас денег.
- Говорите потише, моя госпожа, - отозвался Масуф. - Уши могут быть даже у камней. Что до денег, то я вряд ли стану отказываться от них. Мне самому они не нужны, но если вы сможете выкупить рабыню Дессу у Кимона, что живет в Гале, я согласен стать вашим рабом по гроб жизни.
- Кто она тебе? - изумилась Раина.
- Мы были помолвлены с ней, но тут волею судеб мы обратились в рабов. Нас продавали порознь, при этом я отвечал за нее, а она - за меня. Если бы не это, мы или сбежали бы, или покончили бы с собой.
Конану, прошедшему рабство, настроения эти были знакомы.
- Почему же ты решил пойти против своего хозяина? Если Десса рабыня и поныне...
- Это ничего не меняет, - перебил его Масуф. - Десса - рабыня, и это значит, что Кимон может сделать с ней все, что угодно: захочет - убит, захочет - помилует. Разве ты сам не понимаешь этого?
- Мишрак послал нас в поход вовсе не для того, чтобы мы вызволяли рабов, - проворчал Конан.
- Но он не предполагал и того, что жизнью своей вы будете обязаны рабу, - ухмыльнулся Масуф. - Ты должен считать это знаком судьбы.
Конан показал Масуфу кулак и спросил:
- А как ты отнесешься к этому? Или, по-твоему, это тоже знак? Мы заедем в Галу и освободим твою Дессу, заплатив за нее золотом твоего бывшего хозяина. Только не подумай, что больше нам делать нечего. Дел у нас - хоть отбавляй. Ты и сам это скоро поймешь.
7
Они подъехали к Гале, когда небо на западе уже начинало алеть. Таверна "Три Монеты", в которой работала Десса, была заколочена. Запустение царило и в саду, поросшем высокими травами. Вторая гостиница, носившая название "Рогатый Волк", находилась на другом краю деревни. Путникам не оставалось ничего иного, как только проследовать в нее. Илльяна, завидев издали это уродливое строение, поморщилась.
- Неужели мы не сможем найти ничего лучшего?
- Лучшее - враг хорошего, - ответствовал ей киммериец. Известие о битве на перевозе уже могло дойти и до Галы, и потому следовало вести себя так, как предписывали принятые ими в этом маскараде роли.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Лучше уж спать на гнилом матрасе, чем не спать совсем.
- Как вы смеете? В моей гостинице гнилых матрасов нет!
Из ближайшего окна показалась голова дородной седовласой женщины. Она погрозила Конану кулаком и приготовилась к отражению новых выпадов дерзкого чужеземца.
- Госпожа, - процедил Конан сквозь зубы, - мы ведь можем найти и другое место для ночлега.
Хозяйка гостиницы в одно мгновение переменилась в лице.
- Что вы, что вы! Я и не думала обижать вас! Поверьте, лучшего места вы не сыщете во всей округе!
- И сколько же вы запросите за ночлег? - поинтересовалась Раина.
Конан не стал участвовать в торгах, вместо этого он решил получше осмотреться. Подошедшему к нему Масуфу он сказал:
- Вел бы ты себя поспокойнее, парень Если ты не перестанешь дергаться, мы покинем эту деревню сию же минуту. То-то твоя невеста будет рада!
Масуф попытался взять себя в руки, однако так и не смог унять дрожи в коленках. Раина и хозяйка гостиницы окончили торги. Судя по сияющему лицу последней, можно было сказать, что на сей раз Раина решила не утруждать себя излишними спорами. Впрочем, причиной ее щедрости могло быть и некое неведомое киммерийцу обстоятельство.
Они отужинали своею собственною снедью, запивая ее гостиничным вином, больше походившим на уксус. Подали это вино две женщины, годившиеся Пиле в матери.
Прошло немного времени, и занывший желудок вывел киммерийца из задумчивости.
- Хозяюшка, - обратился он к содержательнице таверны. - В прошлый раз я останавливался в "Трех Монетах". Там у них была премилая плясунья по имени Десса. Я бы дорого заплатил, чтобы увидеть ее танец вновь.
- Значит, вы были там одновременно с правителем Ахмаем. Он-то, конечно, никакой не правитель, но вот Крепость у него самая что ни на есть настоящая. Он тоже положил глаз на Дессу. Когда Кимон умер, родня его распродала все его имущество, включая и рабыню. Дессу купил Ахмай.
Что было с ней потом, никто не знает.
Конан, не обращая внимания на зубовный скрежет Масуфа, спокойно спросил: