— Нет ли у тебя каких-нибудь отговорок поумнее? — спросил Танамил.
— Это не отговорки, а причины, — холодно отозвалась Робин.
— Я был несправедлив. Прошу прощения, — сказал Танамил.
Я подумала, что Робин, несмотря на свои ошибки, управляется с ним куда лучше, чем это получилось бы у меня. Наверное, с этой мыслью я уснула опять. Когда я проснулась в следующий раз, Робин дошла до самого худшего.
— Я не понимаю, откуда ты можешь это знать! — еле слышно проблеяла она.
— Знаю, и все, — сказал Танамил. — Ты рискуешь сильнее всех — после Гулла. Я говорю это не просто для того, чтобы убедить тебя…
— А для чего же ты еще это говоришь? — перебила его Робин.
— Ну, уела, — согласился Танамил. — Робин, я не могу заглядывать далеко в будущее, но то, что я вижу, мне не нравится. Останься здесь и позволь остальным уйти. Они унаследовали его упорство. А ты — нет.
Эта его реплика дала Робин моральное преимущество. И Робин не замедлила им воспользоваться.
— А что ты обо мне подумаешь, если я отступлю только потому, что уродилась слабой? — спросила она.
Должно быть, этим она и поставила точку. Когда я проснулась снова, Танамила в комнате не было, а Робин спала рядом со мной. На этот раз меня разбудил Утенок. Он наклонился надо мной; с одной стороны он казался розоватым из-за отсветов пламени в очаге, а с другой стороны его усеивало кружево лунного света, отражавшегося от реки.
— Танакви, — прошептал он, — я кое-что вспомнил. Помнишь ту лодку, в которой было полно народу? Танамил еще сказал, что там варвары.
— Помню, — отозвалась я. Меня вдруг охватил приступ недоверия к Танамилу. Он забрал у нас Гулла, а теперь пытался забрать еще и Робин. Что это мы, свихнулись, что ли, что согласились остановиться у него? Я поняла, что он наверняка наложил на нас какое-то заклятие, и перепугалась, как полная дура.
— А что такое с этой лодкой? — спросила я. — Это же были не варвары, а наши люди, разве не так?
— Нет, — все так же, шепотом сказал Утенок. — Тут такая странная штука — это взаправду были варвары. У них были такие же волосы, как у нас, и коричневые лица — как у него, — и странная одежда, и железные шапки. Почему же он назвал их варварами?
Тут оказалось, что Хэрн, спавший у другого края очага, тоже сидит.
— А ты точно уверен? — шепотом спросил он.
— Совершенно точно. Я их видел, — сказал Утенок.
Мы дружно уставились на маленькую бледную фигурку Гулла, стоящую у очага.
— Значит, он с самого начала знал, кто мы такие, — сказал Хэрн. — Мы…
Тут снаружи послышалось журчание, а потом всплеск. Тростник, росший напротив входа, закачался, и лунный свет обрисовал силуэт Танамила, бредущего по воде. Мы нырнули под одеяла и затихли, так что он не узнал, что мы просыпались. И мы позасыпали обратно. Ни Утенок, ни Хэрн не помнят ничего, что было после того, как мы накрылись одеялами.
На следующее утро Танамил куда-то делся. Укрытие было именно таким, каким оно мне запомнилось с первого взгляда: хижина из старого дерева и красной земли, прилепившаяся к подножию утеса. Единственная дверь выходила на поросший травой уступ между двумя реками. Утро было холодное. Огонь погас, и одеяла куда-то подевались. Во всяком случае, когда я перед уходом заглянула в хижину, там их тоже не оказалось. Мы повскакивали и, дрожа, побежали на солнышко.
Всех опередила Робин, державшая фигурку Гулла.
— Я это понимаю так, что он хочет, чтобы мы ушли, — сурово сказала Робин. — Хотя он мог бы и попрощаться с нами.
— А мог бы и дать позавтракать, — сказал Утенок.
— У нас есть еда в лодке, — сказал Хэрн. — Пошли туда.
Лодка оказалась там, где мы ее оставили. Она покачивалась на воде в крохотной зеленой пещерке среди тростника. Еда и наши Бессмертные были на месте.
— Аж на душе полегчало, — сказал Хэрн. — Ладно, забирайтесь. Поедим по дороге.
— А с чего такая спешка? — спросила я.
— И чего ты раскомандовался? — спросил Утенок.
— Я — глава семьи! — завизжал Хэрн, развернувшись к Утенку. — Изволь слушаться!
Мы с Утенком повернулись к Робин. Робин посмотрела на глиняную фигурку Гулла и пожала плечами.
— Похоже, это правда, — сказала она.
— Тогда ему стоило бы сказать то же самое, но повежливее, — сказал Утенок. И мы с ним сердито посмотрели на Хэрна.
— Я не могу быть вежливым, пока не позавтракаю, — огрызнулся Хэрн. — Меня это бесит. Мы ничего не ели с тех самых пор, как высадились здесь — не считая иллюзий. Ведь правда же, Робин?
— Не знаю, мне так не кажется, — сказала Робин, забираясь в лодку. — Но откуда мне знать?