— Да гуляли здесь иногда, ну и куражились над постояльцами. Весело им… Было.
— Срочно пошли человека за дознавателями. Оскорбление высокородной, барон должен ответить за то, что воспитал ублюдка.
В зал ввалились степняки.
— Номера нам всем, быстро. Мне еще ужин готовить.
Толстяк вытаращил глаза.
Вечером мы сидели за столом в комнате девушки. Я пытался сосредоточиться на идеально приготовленной птичке, но учиненное девушкой побоище не выходило из головы. Я тоже убивал, но это было совсем другое.
— Почему ты морщишься, тебе что, не нравится? — Мне показалось, или в голосе девушки, действительно, присутствует гнев?
— Нет очень, очень нравится. Бесподобно. — Поспешил я ее заверить. — Приготовлено совершенно идеально. Жули, а обязательно было нужно их всех того?
— Гвоздь, если существо, не относящееся к женскому полу, называет девушку, которая не давала для этого не малейшего повода, сучкой и шлюхой, это не мужчина. Есть такие уроды, которые думают, что если имеют весомый аргумент в штанах, это дает им право не считать женщину человеком. Ненавижу, когда ничтожество пытается самоутвердиться и хоть немного почувствовать себя мужчиной, унижая женщину. Все, о ком я сейчас говорю, предпочитают большей частью это делать исключительно тогда, когда уверены, что им за это ничего не будет. Это не мужчины, это бесполая мерзость в штанах. Я благородная из древнего рода, они меня оскорбили и должны были умереть. Откуда такие только берутся.
— Может их девочки в детстве обижали, или с женщинами проблемы? — Предположил я.
Жули задумалась.
— Насчет девочек не знаю, но уверена, что все, действительно, происходит еще в детстве. Вот почему ты не стал сильно возмущаться, когда получил от меня сегодня между ног?
— Понял, что был неправ.
— Еще как неправ, Гвоздь. Та смесь, что ты запустил в меня, обычного человека могла оставить без зрения на всю жизнь. Успокойся, верю, что не знал. Ты признал свою неправоту, слизняк сам себя смог бы убедить, что его ударили ни за что. Ты катался по земле и не издал ни звука. Слизняк на твоем месте орал бы и плакал горючими слезами. Поздравляю, Гвоздь, ты еще мальчишка, но уже похож на мужчину. Мужчина с сильной кровью-завидный муж. И не делай страшные глаза. Я для тебя старовата. Есть более подходящие кандидатуры. Для них и стараюсь. — Я поежился. Это она сейчас о чем?
— Жули, о каких кандидатурах ты ведешь речь?
— Как о каких? Уже сейчас нужно думать о будущем, кто-то же должен будет составить тебе пару.
— Пару для чего?
— Пару для всего.
Я снова поежился. Разговор начал принимать неприятный оборот.
— А ничего, что мне всего пятнадцать лет? И помнишь тот разговор-пока не стабилизируется процесс роста источника и каналов, ни о какой паре и речи идти не может. — Жули начала меня внимательно разглядывать.
— Внешне, вроде, нормальный, но иногда я серьезно начинаю сомневаться в твоей вменяемости. Ты кто?
— Виртон Берт.
— Как с тобой иногда тяжело. Ты другой, нет для тебя никаких ограничений.
Вот это оборот. Когда-то кадет Владимир Федоров мечтал, что в тот знаменательный день, когда, наконец, будет можно, отправится в самый шикарный бордель и там устроит мамзелям такое… Что делать сейчас, я не знал. С опаской посмотрел на девушку. Ну, уж, нет, только не это.
— Жули, что-то я сегодня сильно устал, пойду к себе. Еще раз благодарю за идеальный ужин.
Всю ночь мне снились кошмары. Я бежал, плыл, летел, просачивался, но они все равно меня настигали. Шесть Жулинарий в возрасте от двенадцати до семнадцати лет стояли с окровавленными мечами в руках и вкрадчивым голосом спрашивали.
— А почему ты не хочешь, чтобы мы стали твоей парой?
Глава 8
Утром мы продолжили путь. События предыдущего дня и кошмарная ночь сказались-не было никакого желания оставаться с Жули наедине, вдруг снова заведет разговор о непонятных кандидатурах мне в пару. Рановато еще думать об этом, да и то, что кого-то будут навязывать, просто бесит. Придет время-сам найду. Возникло подозрение, а не находился ли я вчера весь день под действием странной магии клана О'шу . Начал сторониться девушки. Моментально что-то почувствовавший Мурдон не отходил ни на шаг, не давая Жули вести со мной разговоры с глазу на глаз. Та хмурила брови, но внешне казалась идеально-спокойной. Через некоторое время все пришло в норму, почти. Внешне все выглядело, как и прежде, но некоторая напряженность в отношениях осталась. Жули, то ли чувствуя это, то ли понимая, что перегнула палку, неприятных тем в разговорах старалась избегать. Меня это вполне устраивало. Целыми днями безвылазно сидеть в карете надоело, много времени стал проводить в седле. Если удалялся от отряда, рядом обязательно держался Мурдон с тремя соплеменниками. Ничего интересного не происходило, и было откровенно скучно. Девушка, видимо, специально выбирала маршрут, так, чтобы крупные города оставались в стороне. Леса, луга, снова леса, поселки и маленькие городки, постоялые дворы, дорога и много, много пыли. В одном из городков поздним вечером, выбравшись через окно из комнаты постоялого двора на улицу, отправился, наконец, в веселое заведение. Местные мамзели произвели на меня очень сильное впечатление-сразу почему-то вспомнились дурные болезни. Плюнув и решив, что рисковать не стоит, пулей вылетел из борделя. Жули за завтраком делала вид, что ничего не случилось, но явно обо всем знала.