Энорэ вставил ключ в замок, провернул дважды и открыл дверь в абсолютно пустую квартиру. Здесь не было мебели, не было мусора, даже пыли не было. Только обрубки цепей, лежащие в центре двойного знака, отрисованного на полу в большой комнате — символа проклятия призрака, заключенного в вязь связующего заклинания. Все, что осталось от его нити.
Колдун подошел ближе, хоть и знал, что именно увидит — разрывы-трещины в пяти местах знака, по одному на каждую цепь. И каждая трещина будто обуглена по краям — сильное, очень сильное колдовство. Грубое, разрушительное. Он присел рядом, провел по разрыву подушечкой указательного пальца и потер указательный и большой пальцы между собой. Заискрило. Будто между его пальцами на мгновение вспыхнул маленький бенгальский огонь. Мужчина нахмурился, поднялся на ноги и оглянулся. Так, будто умел смотреть сквозь стены.
Зачарованные кандалы он нашел в совсем другой комнате. Осмотрел внимательно дверь, чуя на ней колдовство, прошелся вглубь комнат, где и увидел на полу, покрытом испещренной следами пылью, вторую часть своих цепей. Поднял один браслет, второй, третий… осмотрел их все, особое внимание уделяя срезам на звеньях, а потом посмотрел на них сияющим магией взглядом.
Срезы будто все еще были раскаленными, но пламя, их опалившее, было очень, очень странным. И древним.
Энорэ огляделся еще раз, проверяя, ничего ли не упустил, и вернулся к двери. Сложил руки на замок по обе стороны створки и зашептал, забормотал заклинание поиска. Ему нужно найти ведьму, которая отобрала у него его нить. Пусть эта нить и одна в сети, но она была его. А никто не смеет нарушать его плетения.
Глава 10
«Ну, ты, мать, даешь».
Я недовольно приоткрыла глаза. И тут же испуганно их распахнула, садясь в посте… на диване.
— Ну, вот, теперь ты не можешь отрицать, что спала со мной, — с улыбкой змия заявил КириллКирилыч, глядя на меня из-под ресниц.
Ошибка 404. Обработка информации.
Итак, судя по всему, вчера я таки уснула у него на коленочках, и вместо того, чтобы, как то подобает приличному мужику, переложить меня поудобнее и свалить восвояси, этот собакен улегся рядышком и благополучно проспал у меня под боком всю оставшуюся ночь. Ну, точнее, судя по всему, это я у него под боком спала, еще и голову на грудь уютно уложив.
Это объясняло, почему меня не разбудил будильник.
Это не объясняло, о чем вообще думает этот… КириллКирилыч!
Лежит теперь, улыбается, будто шалость удалась. Не скажи мне ведьма еще вчера, что развезло меня из-за соединения воздействий алкоголя и выпитого ранее зелья, я бы заподозрила, что он мне что-то в вино подмешал. Специально чтобы рядом поспать.
Святые силы, какой маразм.
— Кирилл Кириллович, что вы здесь делаете? — потерев лицо ладонями и кое-как пригладив буквально стоящие торчком волосы, прямо спросила я.
Что характерно, он вот будто и не подвластен ужасности утреннего вида — так, легкая, милая растрепанность. В купе с расстегнутыми манжетами и несколькими пуговицами у ворота рубашки, он выглядел… очаровательно. Но не настолько очаровательно, чтобы отключить мне напрочь мозг.
— Лежу, — шеф улыбнулся шире. — На самом краю, между прочим, лежу. Почему у тебя такой узкий диван?
— Может быть, потому что я не покупала его для цели спать на нем со своим начальством? — ядовито поинтересовалась я.
— Вот это ты зря, начальник у тебя видный, обеспеченный мужчина…
Я без предисловий зажала ему рот ладонями и, чуть нависнув сверху, очень серьезно постановила:
— Кирилл Кириллович, я четыре года прекрасно прожила без вас на моем диване, и дальше проживу. Я этот диван люблю, ценю и уважаю, так что постарайтесь и вы отнестись к нему с уважением.
После чего перелезла через шефа и отправилась в ванную, бросив на ходу мрачное:
— А еще вы проспали.
— Мы проспали, Милена, мы, — с необъяснимым самодовольством откликнулся начальник. — Вот как ты будешь объяснять мне свое опоздание на работу, а? Ой, какой непорядок, ой-ой-ой!
— Пришел раньше начальства — не опоздал, Кирилл Кириллович, — уже из ванной крикнула я. — А вы еще не на рабочем месте, так что вот не надо мне тут. Поставьте лучше чайник.
Я защелкнула дверь, разделась, влезла под душ, включила воду и только тогда тихо поинтересовалась:
— Он что, и вправду проспал со мной всю ночь?
«А еще, как только вы легли, он долго гладил тебя по волосам, пока ты сопела у него на груди. Та-а-ак романтично», — гиеной захихикала Варнава.
Чем дальше в лес, тем злее партизаны. Я зажала ладошкой рот уже себе, чтобы не заматериться вслух, и сунула голову под душ, стараясь успокоить скачущие мысли. В то, что в этом действительно был какой-то контекст, я особо не верила, — не бывает такого, чтобы кучу времени рядом пробыли, а потом у кого-то вдруг щелкнуло в голове и «ой, така любоф». А мы с шефом четыре года, и все четыре года он свое золотое правило «со своими сотрудницами не шуры-муры» соблюдал четенько. Шуточные реплики не в счет, в них никогда не было веса. Но понимание всего этого не давало объяснения тому, что этот… товарищ взял да остался спать со мной в обнимку.
А это было опасно. И ни Варнава, ни сам шеф не подозревали насколько.
— Может, ему просто лень было домой ехать — тихо пробормотала я. — Да и выпил он, какой тут за руль?
«Продолжай и дальше себя в этом убеждать».
— Твои намеки не смешны, — я нашарила шампунь и принялась мылить волосы. — То, что я тепло отношусь к своему начальнику, как к человеку, еще не значит, что я хочу заполучить его, как мужчину. Будем откровенны, как мужчина он кобель.
«Может, это он только с другими кобель», — философски предположила ведьма.
— Вот ты-то в отношениях точно разбираешься, твои советы и выводы прямо слушать надо, у тебя же такой счастливый брак, — язвительно прошипела я. — Вот только ой, и вправду брак — бракованные отношения какие-то, если один ненавидит, а второй — целует так, будто душу готов продать.
«Ты не понимаешь».
— Да куда уж мне, — я смыла шампунь и принялась недовольно натираться мочалкой. — Я-то дура безмозглая, дитя неразумное.
«Ты спишь с оборотнем, это говорит о тебе многое».
А тон-то какой, тон! Издевается и не раскаивается, зараза древняя!
— Дорогуша, ты уж реши, ты меня к нему сватаешь, или считаешь отношения с оборотнем верхом идиотизма. А то я что-то запуталась в твоих наставлениях и указаниях моих ошибок.
«Все очень просто, — рассмеялась Варнава. — Я считаю, что если хочешь мужчину, то его нужно брать, а не пытаться уверить себя и окружающих, что он тебе не интересен. Но хотеть оборотня — несусветная глупость».
— То есть я, как ни крути, дура, — я встала под воду, смывая с себя мыло, после чего закрыла кран и постановила: — А не пойти ли тебе с твоим мнением о моей жизни подальше?
«Проведешь ритуал и пойду».
Я зашипела и выбралась из ванной. А когда через некоторое время открыла дверь, кутаясь в мягонький махровый халат, у стеночки рядом со створкой стоял КириллКирилыч. С довольной такой мордой.
— Так значит, ты тепло ко мне относишься как к человеку?
— Но плохо как к кобелю, — я нахмурилась. — Вы что, подслушивали?
— Ага.
И лыбится так, что покусать хочется.
— Вот знаете, Кирилл Кирилович, — сменив тон на медовый, я подошла поближе и поправила ему немного неровно лежащий воротник. — Я вот раньше с вами наедине вне рабочих дел не оставалась, и теперь понимаю почему. Какие-то боги определенно берегли меня от этого, но сегодня я, видимо, чем-то заслужила их гнев.
— Надо же, слово в слово запомнила, — восторженно откликнулся шеф, и уже потом хмыкнул: — Ладно, один-один. Пусти меня хоть умыться, что ли?