Доктор был единственным доверенным лицом, которому Прелестник мог признаться в угрызениях своей совести. Но при одном упоминании об этом Видувильст громко рассмеялся.
— Пустая привычка! — сказал он. — Полагайтесь на время, развлекайтесь, и все пройдет.
Для развлечения короля, для изгнания его печали доктор каждый вечер ужинал наедине с ним и щедро подливал ему средства упоения и забытья. Видувильст не жалел и себя, но вино не имело власти над этим мощным рассудком. В то время как Прелестник, то веселый, то задумчивый, кидался в крайности утех и отчаяния, в вечном волнении, не ведая счастья, Видувильст, спокойный и улыбающийся, руководил мыслями короля.
Доктор был честолюбив, он родился, чтобы быть визирем. Каждое утро какое-нибудь новое распоряжение говорило народу, что их король — ничто, а его управляющий — всё. Прелестник не замечал своего собственного бессилия. Запершись в своих палатах, снедаемый скукой, он не имел иного собеседника, кроме пажа, приставленного к его особе по рекомендации Рашембура главным управляющим. Видувильст был слишком хорошим психологом, чтобы в чем-нибудь отказать старшему камердинеру. Проказник, балагур, недурной музыкант, игрок в карты, Тонто (так звали юношу) забавлял короля своей находчивостью. Не меньше нравился он и управляющему, но благодаря другим своим качествам. Преданный своему покровителю, миловидный паж с самым невинным видом пересказывал все слова короля. Это было не особенно трудным делом: король постоянно грезил и почти ничего не говорил.
Что может быть прекрасней власти? Но чем дальше в лес, тем больше дров. Честолюбивый доктор жаждал почета и блеска королевского сана: не было ничего проще, чем запугать короля болезнью и услать его в далекие края искать исцеления, которого пришлось бы долго ждать. А во время его отсутствия можно было бы управлять королевством совершенно бесконтрольно.
Прелестник был молод и еще не разочарован в жизни, да и кроме того, как мог он противоречить нежным заботам доброго доктора? Однажды вечером во дворце собрались три умнейших головы медицинского факультета: высокий Тристан, толстый Жокондюс и маленький Гильерэ, три знаменитых гения.
После того, как короля опросили, осмотрели, ощупали, выслушали, Тристан потребовал слова и сказал грубым голосом:
— Ваше Величество, о вас нужно заботиться, вам нужно жить, сложа руки. Болезнь ваша — малокровие, расслабление органов. Лишь поездка на Светлые Воды может принести вам исцеление. Поезжайте скорее, иначе вы пропадете, это — мое мнение.
— Ваше Величество, — заговорил толстый Жокондюс, — я всецело разделяю замечательное мнение почтенного коллеги. Вы страдаете от того, что слишком хорошо себя чувствуете. Ваш недуг — полнокровие. Отправляйтесь на Светлые Воды, вы поправитесь. Поезжайте скорее, иначе вы пропадете, это — мое мнение.
— Ваше Величество, — сказал маленький Гильерэ, — я не могу не удивиться замечательной способности моих учителей распознавать характер болезни. Так же, как и они, я полагаю, что вы страдаете необузданностью симпатий, происходящей от слишком податливого характера. Скорее отправляйтесь на Светлые Воды, иначе вы пропадете, это — мое мнение.
Затем был составлен протокол, который Тонто должен был отнести тотчас же в «Ведомости», после этого три врача встали, откланялись и начали спускаться по дворцовой лестнице, споря или смеясь, — неизвестно.
После ухода трех врачей Видувильст пробежал глазами протокол, долго размышлял, затем взглянул на короля. У Прелестника, поужинавшего в этот вечер лучше обыкновенного, было угрюмое выражение, он даже не слышал, о чем толковали врачи:
— Ваше Величество, — сказал Видувильст, — единодушное мнение этих господ состоит в том, что вам необходимо отправиться на Светлые Воды и отказаться от забот по управлению своими владениями. По моему мнению, однако, подобное решение нимало не достойно вас.
— Довольно, — прервал король, — уволь меня от этой старой морали! Ты хочешь, чтобы я уехал, мой добрый друг, ты ждешь — не дождешься этого, из участия ко мне, я это знаю. Составь проект декрета, я подпишу его.
— Ваше Величество, декрет здесь, в портфеле. Хороший управляющий всегда предугадывает возможные случайности. Не знаешь наперед, что может случиться.
Прелестник взял перо и машинально подписал бумагу, не прочитав ее, но вдруг, повинуясь минутному капризу, взял ее обратно и прочел.
— Что? — сказал он. — Без объяснения мотивов? Ни слова о том благорасположении, которое я к тебе питаю! Доктор, ты слишком скромен. Завтра эта бумага будет напечатана в газете с дополнением, написанным рукою твоего повелителя. Прощай, эти господа меня слишком утомили.