Доктор вышел легкой поступью, с высоко поднятой головой, с блестящими глазами. Он был еще более надменен и заносчив, чем обыкновенно. Прелестник снова погрузился в размышления о том, что все-таки он не самый несчастный из королей, так как небо наделило его другом.
Вдруг безо всякого доклада в комнату короля вошел такой диковинный маленький врач, какого едва ли когда-нибудь встречали во дворцах. На нем был седой парик в локонах, ниспадавших до самых плеч, белоснежная борода доходила до половины груди, а глаза были так подвижны и блестели таким юношеским огнем, что можно было сказать, что они явились на свет лет на шестьдесят позднее тела.
— Где эти невежды? — воскликнул он резким голосом, стуча об пол тростью. — Где они, эти невежды, эти педанты, эти неучи, что не дождались меня? А, — обратился он к изумленному королю, — это вы — пациент? Покажите язык, только скорее, мне некогда.
— Кто вы такой? — спросил Прелестник.
— Доктор Истина, лучший врач в мире, вы скоро в этом убедитесь, несмотря на мою скромность. Спросите Видувильста, вызвавшего меня из страны Снов. Я излечиваю все, даже несуществующие болезни. Высуньте язык! Очень хорошо! «Малокровие»… осел! «Полнокровие»… два осла! «Нервные припадки»… три осла! «Пить светлую воду»… стадо ослов! Знаете, как зовут вашу болезнь? Скорбью и даже хуже того.
— Вы находите? — спросил в испуге Прелестник.
— Да, сын мой. Но я вас вылечу. Все будет готово завтра в полдень. Чей это портфель? Управляющего? Хорошо. Поставьте свою подпись под этими тремя бумагами.
— Это — приготовленные к моей подписи приказы. Что вы хотите с ними делать?
— Это будут мои рецепты. Следствие лечат причиной, подписывайте. Итак, сын мой, будьте послушны и завтра в полдень вы будете веселы, как зяблик. Вы смеетесь, сын мой. Это хороший знак, когда больной смеется над своим врачом.
— Да, — проговорил Прелестник, прочитав бумаги, — я смеюсь при мысли о той гримасе, которую скорчил бы завтра Видувильст, если бы он прочел эти рецепты в газете. Не глупите, доктор-шутник, отдайте мне эти бумаги и давайте прекратим этот маскарад.
— Что это такое? — спросил маленький человек, читая бумагу, оставленную Видувильстом. — Да простит меня небо, ведь это отречение от всех ваших прав! Разве вы помышляете об этом, король Прелестник? Как? Наследие предков, твою честь, твое имя, ты кидаешь к ногам какого-то искателя приключений? Ты позволяешь лишить себя всего и даешь обманщику провести себя? Этого быть не может, этого я не допущу. Я помешаю этому, слышишь?
— Кто наглец, говорящий «ты» королю? Вон, негодяй, не то я выкину тебя из окна!
— Меня? — крикнул своим резким голосом маленький врач. — Нет! Пока я не уничтожу этот образец безумия и глупости!
Король схватил безумца и кликнул стражу. Никто не отвечал. То угрожая, то умоляя, маленький старикашка отбивался с непостижимой ловкостью. Ударом ноги он сбросил лампу на пол, но король, не страшась темноты, крепко держал незнакомца, силы которого начинали слабеть.
— Отпустите меня, — бормотал он, — именем неба отпустите меня. Вы не знаете, что делаете, вы ломаете мне руку!
Слова и просьбы — все было тщетно. Но вот, внезапно — пиф-паф! Пиф-паф! Град пощечин обрушился на щеки Прелестника. Ошеломленный, он выпустил свою жертву из рук и громко стал звать на помощь.
VIII Конец сновиденияНаконец открылась дверь. Вошел Рашембур.
— Где он, этот дьявольский доктор? — спросил Прелестник, вне себя от бешенства.
— Повелитель, — отвечал камердинер, — его превосходительство господин Видувильст час тому назад покинул замок.
— Тебя не спрашивают о Видувильсте! Куда исчез тот негодяй, который только что напал на меня?
— Повелитель, — отвечал Рашембур, — я не отлучался со своего места и никого не видел.
— Я же тебе говорю, что какой-то человек находился несколько минут тому назад в этой комнате.
— Ваше Величество никогда не ошибаются. Если кто-нибудь и был в этой комнате, то он и в настоящее время находится здесь, по меньшей мере, если он не улетел или же, если Вы не изволили видеть его во сне.
— Трижды дурак, разве я похож на человека, только что пробудившегося? Разве я сам опрокинул эту лампу? Разве я разорвал эти бумаги?
— Повелитель, — сказал Рашембур, — я не более, чем червь земной. Упаси меня Господь противоречить! Но в течение всего этого года у нас эпидемия каких-то особенных сновидений. Несколько минут тому назад сон одолел меня против моей воли, и, не будь я убежден, что видел все во сне, я, пожалуй, сказал бы, что какая-то невидимая рука дала мне две оплеухи, которые меня и разбудили.