– Смотря кто меня спрашивает! – отозвались из дальнего конца комнаты.
– Это я! Ты что, не узнаешь?
– Ты, что ли, Воробей?
– Он самый! А ты ждал кого-то другого?
Из-за спины кочевника выглянул худощавый, очень загорелый человек удивительно маленького роста. Седые волосы на его голове были забраны в длинный конский хвост, на носу криво сидели круглые очки в металлической оправе.
– Правда, ты! – проговорил он, разглядев посетителя. – А что ты у дверей топчешься?
– Да больно у тебя привратник строгий!
– Это ты о Егидее? – Хозяин кабинета похлопал кочевника по плечу. – Это он только с виду такой суровый, а на деле – милейший парень! И выпить не дурак…
– Зачем ты его поставил перед самой дверью? – спросил Владимир Михайлович, опасливо обходя кочевника.
– Чтобы отпугивать нежелательных посетителей. На прошлой неделе к нам в институт нагрянула комиссия из министерства, так представляешь – увидели его и обошли мой отдел стороной. Кроме того, Егидей помогает мне проверять студентов на профпригодность. Если будущий археолог испугается простого скифского воина – он категорически не годится для своей профессии!
– Да, значит, я не гожусь в археологи, – вздохнул реставратор. – Ничего не поделаешь!
– Брось дурачиться, Воробей! Рассказывай, зачем пришел. Не затем же, чтобы обсуждать Егидея.
– Нет конечно. Я хочу показать тебе один занятный артефакт. Меня интересует твое мнение…
– Артефакт? Что за артефакт?
– Наконечник стрелы.
– Ты же знаешь, такие наконечники в причерноморских степях находят сотнями.
– Подожди с суровым приговором, сначала взгляни!
За разговором приятели прошли в дальний конец комнаты. Вся эта комната была заставлена застекленными витринами, внутри которых лежали старинные монеты, миниатюрные фигурки из металла и слоновой кости, заржавленные застежки, наконечники копий и стрел и прочие изделия наших отдаленных предков. Наконец профессор остановился перед рабочим столом, включил над ним яркую люминесцентную лампу и проговорил, потирая руки:
– Показывай, что принес!
Владимир Михайлович достал из кармана маленький сверток, положил его на стол, осторожно развернул.
Профессор наклонился над столом, часто-часто заморгал, ловко поймал соскользнувшие очки, полез в карман, достал оттуда лупу в старинной серебряной оправе и стал внимательно и подробно разглядывать металлическую пластинку.
Наконец он оторвался от нее и повернулся к реставратору:
– Где ты это взял?
– Ты же знаешь, Цапля, при моей работе что только не попадает в руки.
– Нет, говори честно, Воробей, где ты это взял?
– Так что, это действительно большая редкость? – Владимиру Михайловичу передалось волнение профессора.
– Редкость? – Профессор фыркнул, как рассерженный кот. – Это не редкость, Воробей! Это легенда, это настоящая фантастика! Большая часть моих коллег твердо убеждена, что этого просто нет, что это выдумка!
– Да говори же наконец, Цапля, что это такое?
– Что это такое? Это открытие мирового масштаба! Это сенсация! Это мой пропуск в вечность! Если это то, что я думаю, я стану самым знаменитым археологом XXI века! Я встану в один ряд с Шлиманом!
– При чем здесь ты? – Реставратор попытался охладить приятеля. – Это ведь не ты нашел…
– Да, действительно, извини, я не собираюсь присваивать твои лавры. Так расскажи – где ты взял этот наконечник?
– Сначала ты скажи мне, что он из себя представляет. Чья это работа – скифы? Сарматы?
– При чем здесь скифы? – Профессор взглянул на приятеля поверх очков. – При чем здесь сарматы? При чем здесь вообще Азия? Ты разве не разглядел эти знаки на поверхности наконечника?
– Да, они похожи на руны… Но я подумал: рунические надписи попадаются в самых разных местах…
– Попадаются! – передразнил его профессор. – Именно, что попадаются. Здесь мы видим не просто руническую надпись – здесь мы видим магическую надпись, выполненную секретным письмом, которым могли пользоваться только друиды. И вот этот знак… ты видишь его? Это один из трех священных знаков, составлявших имя божества, которое друиды призывали во время праздника летнего солнцеворота! Имя божества, которому был посвящен Стоунхендж!
– Друиды… Стоунхендж… – растерянно проговорил Владимир Михайлович. – Это ведь не твоя область археологии. Ты занимаешься скифами и сарматами.
– Да, я занимаюсь скифами и сарматами, потому что по ним в нашей стране есть богатый материал. Но вообще, основная сфера моих научных интересов – это культура древних кельтов. Это была удивительная культура, которая в первом тысячелетии до нашей эры распространилась на огромной территории от Британии до Украины…