Султанову любимцу дозволялось бегать где угодно. Никто не чинил ему препятствий, разве что ворчали потихонечку, чтобы, не дай бог, султан не услышал. Время шло, проказы кота становились все злее и злее. Однажды он подкрался к пасшемуся на опушке ближнего леса стаду коров и свалил теленка.
Пастух пришел к султану жаловаться, но Маджнун только ногой топнул:
— Кот мой, стало быть, и теленок, которого он задрал, тоже мой. Не смей жаловаться, презренный.
И стражники тут же вытолкали пастуха вон из дворца. Прошло несколько дней. Вновь жалоба на кота — козу сцапал.
— Кот мой, и коза моя,— отмахнулся султан.
С тех пор что ни день, то новые проделки: султанов любимец то корову убьет, то осла покалечит, а то на лошадь или верблюда нападет. Окрестным крестьянам просто житья не стало. А султан знай твердит:
— Не любите вы моего кота, сгубить мечтаете, вот и наговариваете. Пусть тешится как угодно. Такова моя воля!
Приуныли люди. А кот пуще прежнего безобразничает, уж на людей бросается. Рыщет по округе, страх на больших и малых нагоняет. Крестьяне лишились покоя — ни за водой к источнику сходить, ни скот на пастбище выгнать — везде страшные кошачьи когти мерещатся.
Стали старики совет держать, думают-гадают, как поступить. Решили — нужно опять к султану идти, в ноги кинуться, просить, чтоб от лиха избавил.
Во дворец отправились самые уважаемые старцы. — Что же такое на свете творится, владыка! — воскликнули они.— Ты, наш отец и защитник, потворствуешь злобному зверю. Кот. убивает всех, кто попадается ему на пути. Ни днем, ни ночью покоя от него нет. Будь милосерден, защити нас, о султан!
Однако Маджнун и на сей раз не внял словам старцев. Великая тревога охватила людей. Крестьяне в страхе покидали обжитые места, уходили подальше в леса и горы, но ненавистный кот теперь бродил далеко от дворца, подстерегая несчастных на глухих тропах. Многих он погубил, многих обездолил, лишив их скота.
Однажды султан сказал шестерым старшим сыновьям:
— Дети, я хочу вместе с вами объехать свои владения, посмотреть, как живут мои подданные, хороший ли урожай уродился на их полях.
Маджнун и шестеро старших уехали, а младший сын Мкаа Иехони, что значит «маменькин сыночек», остался во дворце с женщинами.
Дорога, по которой ехал султан с сыновьями и свитой, вела через густой лес. Сквозь ветви деревьев, смыкавшихся над головами путников, едва пробивался дневной свет. Под вечер остановились на небольшой поляне. Пока слуги ставили шатер, султан, сопровождаемый сыновьями и стражниками, удалился чуть в сторону от дороги — до его слуха донеслось пение какой-то удивительной птицы. Маджнун переходил от дерева к дереву, стараясь разглядеть птицу среди листвы.
Вдруг из чащобы метнулась тень. Стражники не успели поднять ружья, как хищный зверь набросился на юношей, смертельно ранил троих и скрылся в зарослях.
— Кот! Кот! — стражники бросились вслед за зверем, но было поздно. Его и след простыл.
Потрясенный отец скорбно склонился над истекающими кровью сыновьями.
— Несчастный, я не верил людям, говорившим мне о злобном нраве кота, и поплатился за это. Чудовище отняло у меня сыновей.— В отчаянии он рвал волосы на голове.— Догоните его, убейте! О, горе мне!
Вернувшись во дворец, Маджнун объявил, что тот, кто убьет скрывающегося в лесах зверя, получит большую награду. Много охотников вызвалось исполнить волю султана. Каждому хотелось покончить с взбесившейся тварью. Но дни шли за днями, а кот оставался неуловимым. На какие только уловки не пускались смельчаки: подбрасывали приманки, ставили хитроумные капканы — все тщетно. Словно какая-то неведомая сила оберегала кота. Немало охотников сложили голову. О коварстве людоеда рассказывали страшные истории.
Пуще прежнего закручинился султан Маджнун. «Никто не может сладить со зверем, этак он до меня доберется. Подстережет где-нибудь и — цап. Напрасно я не слушал жалобщиков».
Он увеличил награду за поимку кота.
Когда маленький Мкаа Иехони, седьмой сын, узнал о смерти братьев, он сказал матушке:
— Я пойду в лес. Либо чудище убьет меня, как братьев, либо я покончу с ним.
— Сынок,— взмолилась женщина,— пощади свою мать, не покидай меня. Погибших не воскресишь, только зря сам пропадешь. Мое сердце разорвется от горя.
— Нет,— упрямо повторил мальчик,— я должен пойти. Только прошу тебя, ничего не говори отцу.
Делать нечего, едва сдерживая слезы, матушка напекла сыну лепешек в дорогу и велела нескольким слугам сопровождать его. Мкаа Иехони взял длинное копье с острым наконечником, подпоясался отцовским мечом и, поклонившись матери в ноги, отправился в путь.
Он был совсем несмышленый, толком не знал, как выглядит зверь, которого ему надо убить. Сразу за оградой дворца навстречу ему попался здоровенный, свирепого вида пес.
— Ага, тебя-то мне и надо! — обрадовался юный охотник и пронзил бедного пса копьем.
Затем обвязал его тело веревкой и потащил домой, напевая:
Мамочка, мамочка, отвори скорей,
Я убил пожирателя людей.
Услышав голос сына, султанша, которая печально сидела у себя в опочивальне, выглянула в окно. Она увидела добычу сына и, всплеснув руками, сказала:
— Сынок, ты ошибся, это не кот, пожиратель людей.
— Какой же он, этот кот?
— О, гораздо крупнее пса и страшнее. Не ходил бы ты, малыш, в лес, остался бы дома.
— Нет,— притопнул ногой Мкаа Иехони,— пока не разделаюсь с котом, не сидеть мне дома.
Он вновь вышел за ворота. Долго шагал по дороге. Когда ему повстречалась цибетовая кошка, он подумал, что вот ее-то он и ищет. Изловчась, поразил ее копьем и отнес во дворец, напевая:
Мамочка, мамочка, отвори скорей,
Я убил пожирателя людей.
— Сынок,— вздохнула султанша, увидев цибетовую кошку,— это не кот, пожиратель людей.
В третий раз Мкаа Иехони покинул родной дом, не слушая отговоров матери, и опять вскоре вернулся, на этот раз волоча за собой убитую рысь. Он напевал все ту же песенку:
Мамочка, мамочка, отвори скорей,
Я убил пожирателя людей.
Султанша встретила его на пороге, печально покачала головой:
— Это не кот, пожиратель людей. Вот видишь, сынок, тебе никак не удается напасть на след убийцы твоих братьев. Не упрямься, откажись от опасной затеи. Ты даже не знаешь, где искать кота и как он выглядит. Ты устал, на тебе лица нет, уж не захворал ли? Прошу тебя, останься со мной.
Но мальчик стоял на своем:
— Либо я поймаю и убью людоеда, либо погибну. Иного быть не может.
Он ушел далеко-далеко, туда, где пасутся зебры. С одной из них Мкаа Иехони вернулся и опять услышал от матери:
— Нет, это не кот, пожиратель людей.
То же самое случилось и позже, когда мальчик принес тушу жирафы.
— Уж лучше бы дома сидел, чем без толку бродить по лесам. Посмотри на троих старших братьев, они даже не помышляют о том, чтобы убить кота-людоеда. Почему же ты не последуешь их примеру? — уговаривала султанша сына. Но того слова матери только раззадорили. Он снова собрался в путь.
Однажды, пробираясь сквозь густые заросли в незнакомом лесу, Мкаа Иехони наткнулся на спящего носорога.
— Тише, наконец я вижу людоеда,— обрадовался мальчик.
— Где, хозяин? — насторожились слуги.
— Вон там, под деревом. Он крепко спит. Ишь какой огромный! Спешить не будем. Прежде как следует подкрепимся, а потом нападем на него. Место удобное. Если же он растерзает нас, что ж, на все воля Аллаха.
Они вынули из котомок кукурузные лепешки и досыта наелись.
— Ну, теперь окружайте зверя, у каждого пусть будет по два ружья наготове,— распорядился Мкаа Иехони.— Из одного цельтесь, другое пусть лежит рядом. Выстрелим все вместе по моему знаку.
— Как прикажешь, хозяин,— сказали слуги.