Усадив его за стол, Катинка нет-нет да и бросала на него взгляд искоса, подмечая его непривычные жесты и движения.
- Спасибо хозяину и хозяйке за угощение изысканное, - вновь поклонился незнакомец, откушав, и можно было бы заподозрить в нём тонкую усмешку - на столе-то были всего лишь яблочный пирог да медовый сбитень! - если бы Катинка не поняла уже, что для него в целом характерен старомодный говор. - Теперь, если бы вы позволили мне задать один-единственный вопрос, то я бы был совсем счастлив.
Брат с сестрой притихли, уставившись на него во все глаза и ожидая чего угодно.
- Где я могу найти Каталину?
У Катинки душа захолонула от внезапного предчувствия.
- Каталина - это я... - тихонько ответила она. - Единственная здесь.
Больше осеннего неба стали синие глаза незнакомца, и наполнились такой же пронзительной тоской.
- Вот оно что, - откликнулся он, опустив взгляд.
И больше ничего в этот день не сказал.
Вечером Катинка постелила ему в отдельной комнате, укрыв тем самым лоскутным покрывалом, которое много недель шил Янеш, вкладывая в него всю свою тоску по Заколдованному лесу, а потом вернулась к себе, но уснуть так и не смогла.
Душно было в избе.
Она приоткрыла было дверь в чулан, но серебристо-синего свечения там больше не оставалось... То ли полностью оно ушло, выпущенное на волю, то ли должно было заново "народиться", как нарождается месяц после новолуния. Но у самого основания бабушкиных изделий Катинке как будто почудился серебристый след. Она ушла, не вглядываясь более пристально, чтобы не травить душу надеждой.
И долго думала, лёжа в постели.
Бабушку её тоже звали Каталиной.
Когда же небо за окном очистилось от облаков, и на нём засияли первые звёзды, Катинка поняла, что не сможет больше вынести обуревавших её сомнений - и отправилась в комнату к гостю, который назвал себя именем Геллен.
Только было приблизилась тихонько к его постели, как он вскочил и, молниеносным движением откинув покрывало, выхватил меч из ножен, которые лежали рядом с ним на полу.
Громко вскрикнула Катинка - и на звук этот прибежал из соседней комнаты брат, взлохмаченный и ошалевший со сна.
Но Геллен уже убрал свой меч и опустился на постель, закрыв лицо руками.
- Прости, хозяйка, - глухо промолвил он. - Много дней и ночей я провёл в Лесу, готовый к тому, что в любой момент или зверь бросится на меня, или дерево рухнет, придавив своей тяжестью, или болотные огни заведут в трясину, прикинувшись факелами в руках людей, ищущих меня. Думал, что победил, выбравшись оттуда живым, но, видно, унёс с собой, помимо Волшебного цветка, и частицу чудищ, что там живут - поселились они в моём сердце недоверием, к которому я никогда не был склонен. Лучше уж и вовсе не заходить мне под чей-либо кров, чем оскорблять хозяев подозрениями. Думал я, что разыщу сначала Каталину, и она излечит моё сердце от этой напасти... Много деревень я обошёл, потому что почти уж не помнил ту, в которой родился...
Молчали брат с сестрой.
Тут Геллен раскрыл свой мешок - и вся комната озарилась ярким золотым сиянием.
Достал он из него Цветок, похожий на частичку живого пламени, не опаляющего руки, и Катинка с Янешем, позабыв обо всём, издали возглас изумления и восхищения.
- Хотел я подарить его вам в благодарность за предоставленный кров, - вздохнул Геллен. - Потому как мне он и вовсе ни к чему теперь. Но Заколдованный лес нашептал мне многие легенды о сокровищах и о том, какие беды они, порой, приносят... Вы, двое, жившие до этой поры ладно, не почувствуете ли отчуждение, если вам придётся делить его между собой? Если когда-нибудь у вас появятся возлюбленные, которым захочется подарить этот цветок? Коли же посадите его у порога дома, то он принесёт вам счастье и удачу, но - люди станут завидовать вам и считать, что они достались вам незаслуженно. Поэтому - берите, но лучше бы посадить его где-то на видном месте, вдалеке от любого дома, чтобы в деревне знали, что этот цветок принадлежит всем, и что каждый может воспользоваться той радостью и удачей, которые он в себе несёт.
Грустно усмехнулась Катинка.
- Мы и сами так думали, - сказала она. - Да только люди вряд ли поверят в чудо, скорее уж - в колдовство и нечисть... Боюсь, что даже и принадлежащий всем, не принесёт он радости, а одни только раздоры.
- Что же, получается, он окажется никому не нужен, как не нужны мои поделки? - прошептал Янеш, осторожно погладив золотистый лепесток. Тот, слегка опущенный, от его прикосновения воспрянул, и весь цветок затрепетал, окутавшись целым вихрем искр рубиново-алого цвета.