— Господи милостивый! — ахнула Лавиния, рванувшись к нему. — Вам нужно сесть, Говард. Сейчас велю миссис Чилтон принести чаю.
— Нет.
Он почти рухнул на софу и растерянно огляделся.
— Пожалуйста, не стоит. У меня горло перехвачено. Я не смогу проглотить и капли.
— А херес? — настаивала Лавиния, садясь рядом. — Превосходное средство при всех потрясениях.
— Нет, спасибо, — прошептал он. — Вы должны помочь мне, Лавиния. Я в полном отчаянии.
Тобиас встал у окна и повернулся так, чтобы солнце оказалось за спиной. Лавиния знала этот прием. Он специально оставался лицом в тени, чтобы лучше разглядеть Говарда.
— Расскажите, что произошло, — бесстрастно попросил он. — С самого начала.
— Да. Да, конечно.
Говард снова принялся тереть пальцами виски, явно пытаясь собраться с мыслями. В глазах стыла мучительная тоска.
— У меня все в голове смешалось. Один удар за другим. Боюсь, что долго не смогу опомниться. Сначала известие о ее гибели, а потом еще и…
— Успокойтесь, Говард, — посоветовала Лавиния, коснувшись его плеча. — Сделайте, как предложил Тобиас. Рассказывайте по порядку.
— Порядок…
Говард медленно опустил руки и тупо уставился в пол.
— Примерно две недели назад я впервые осознал, что Селеста мне изменяет.
— О, Говард! — тихо воскликнула Лавиния и перевела взгляд на Тобиаса. Тот изучал Говарда с отрешенным видом, означавшим, что он оценивает ситуацию и с дьявольской расчетливостью взвешивает информацию. Его способность моментально входить в это состояние одновременно раздражала и интриговала ее. Сейчас он был полностью нечувствителен ко всем эмоциям, включая участие и жалость, казавшиеся вполне естественными в такой ситуации.
— Она… она была так молода и красива, — помолчав, продолжал Говард. — Я почитал себя настоящим любимчиком Фортуны, когда она согласилась стать моей женой. Думаю, глубоко в душе я сознавал, что рискую когда-нибудь потерять ее. Наверное, это был лишь вопрос времени. Но я влюбился как мальчишка. Что можно тут поделать?
— Вы уверены, что у нее был любовник? — не повышая голоса, спросил Тобиас.
Говард уныло кивнул.
— Понятия не имею, сколько это продолжалось, но настал момент, когда всякое отрицание стало невозможно. Я перестал прятать голову в песок, притворяясь, будто ничего нет. Но поверьте, я прилагал все усилия, чтобы сохранить наш брак.
— Вы дали ей понять, что все знаете? — допытывался Тобиас, и Лавиния съежилась от его безапелляционного тона. Она попыталась украдкой дать ему понять необходимость вести себя хоть чуточку человечнее, но он, очевидно, не замечал.
Говард покачал головой.
— Духу не хватило. Я твердил себе, что она молода, что эта связь не более чем мимолетное приключение. Надеялся, что любовник рано или поздно ей надоест.
Тобиас не сводил с него взгляда.
— А вы знали, кто он?
— Нет.
— Неужели даже не полюбопытствовали? — не сдавался Тобиас, и от его категоричного голоса Лавинии стало не по себе. К тому же в глазах его плескался леденящий душу холод. И она вдруг поняла, что, окажись на месте Говарда Тобиас, наверняка перевернул бы небо и землю, чтобы выведать имя любовника. Лавиния и думать боялась о том, что он предпринял бы после этого.
— Подозреваю, что той ночью она назначила ему свидание, — прошептал Говард. — Я прекрасно изучил ее повадки и привычки. И чувствовал ее нетерпение и возбуждение в те моменты, когда она собиралась ускользнуть на встречу с ним. Мы собирались присутствовать на демонстрации животного магнетизма, проводимой джентльменом по имени Косгроув, который, судя по слухам, произвел немало удивительных исцелений своим искусством гипнотизера. Но в последнюю минуту Селеста притворилась больной и заявила, что останется дома. При этом она настояла на том, чтобы я пошел. Бедняжка прекрасно знала, что мне не терпится увидеть Косгроува за работой.
— Так вы присутствовали на сеансе? — вмешалась Лавиния, стараясь говорить как можно мягче, чтобы загладить резкость Тобиаса.
— Да. Этот человек оказался законченным шарлатаном, и я был крайне разочарован. Вернувшись домой, я обнаружил, что Селесты нет. Тогда я понял, что она с любовником, и всю ночь провел без сна, напрасно ожидая ее возвращения. Наутро власти уведомили меня, что ее тело нашли на складе у реки. Все это время я провел как в бреду, хлопоча о погребении.
— Ее закололи кинжалом? — почти небрежно спросил Тобиас. — Или застрелили?
— Мне сказали, что она задушена, — пробормотал Говард. — И что галстук, которым преступник задушил ее, так и остался у нее на шее.
— Какой кошмар!
Лавиния невольно схватилась за горло и судорожно сглотнула.
— А свидетели есть? — допрашивал Тобиас.
— По-моему, ни одного, — прошептал Говард. — Во всяком случае, никто не объявился, и надежды на то, что объявится, нет. Как я уже сказал, власти считают, что Селеста пала жертвой грабителя.
— Очень немногие грабители используют в качестве оружия галстук, — сухо сообщил Тобиас. — Мало того, они вообще их не носят. По моему опыту, подобные типы вообще мало интересуются модой.
— Они вроде бы подозревают, что галстук был похищен ранее, у джентльмена, ограбленного убийцей, — пояснил Говард.
— Притянуто за уши, — пробормотал Тобиас.
Лавиния посчитала, что он абсолютно бессердечен, и потому немедленно высказалась:
— Довольно, сэр!
Последовала короткая пауза. Несколько минут Тобиас и Говард глядели друг другу в глаза. Лавиния распознала обмен взглядами как один из тех молчаливых и чрезвычайно раздражающих заговоров, полностью исключавших участие женщины.
— Кто нашел тело? — поинтересовался Тобиас.
Говард покачал головой.
— Какая разница?
— Большая.
Говард снова потер виски, сосредотачиваясь.
— По-моему, тот, кто пришел уведомить меня о смерти Селесты, упомянул, будто это был один из уличных мальчишек, ночующих в заброшенных зданиях у реки. Но есть и кое-что еще, о чем я должен рассказать вам, Лавиния. Нечто очень странное.
Лавиния коснулась его плеча.
— Что именно?
— Прошлой ночью у меня был гость, — выложил Говард, уставившись на нее сквозь веер растопыренных пальцев. — Собственно говоря, был уже почти рассвет. Я оставался дома один. Отослал экономку, потому что не мог никого видеть. Незнакомец колотил в дверь до тех пор, пока я не проснулся и не спустился вниз.
— Кто это был? — спросила Лавиния.
— Крайне неприятный коротышка, который все время оставался в тени, так что я не смог хорошенько его разглядеть. Назвался мистером Найтингейлом. Заявил, будто занимается тем, что устраивает определенные сделки.
— Какого рода? — справился Тобиас.
— Служит кем-то вроде посредника между теми, кто хочет купить и продать антиквариат, как он выразился, без лишнего шума. Очевидно, он гарантировал анонимность как для продавца, так и для покупателя.
— Иными словами, сделки далеко не всегда были законными, — заключил Тобиас.
— Мне тоже так: показалось, — тяжело вздохнул Говард. — Этот человек, мистер Найтингейл, сказал, что, по слухам, недавно было украдено очень ценное украшение и в похищении замешана Селеста.
— Селеста украла древнее украшение? — ошеломленно пролепетала Лавиния.
— Я ни на секунду в это не поверил, — буркнул Говард, отметая в сторону столь кощунственное предположение взмахом узкой ладони. — Моя Селеста не воровка! Тем не менее Найтингейл намекнул, что среди преступников разошлись сплетни, будто ее убили из-за чертовой штуковины.
— А что это за драгоценность? — спросил Тобиас, впервые выказывая признаки искреннего интереса к рассказу Говарда.
Брови Хадсона сошлись в прямую линию над патрицианским носом.
— Найтингейл описал ее как древний золотой браслет работы римских мастеров. Когда-то его нашли здесь, в Англии. Напоминание о тех днях, когда страна была провинцией Римской империи. В него вставлена странная голубая камея с изображением головы Медузы.
— И что хотел от вас этот мистер Найтингейл? — удивилась Лавиния.
— Очевидно, чертов браслет настолько необычен, что какой-то коллекционер сгорает от желания его приобрести.