— У меня есть некоторый опыт в торговле антиквариатом. Я знакома с людьми, которые этим живут. Слухи о краже столь необычного предмета, как Голубая Медуза, наверняка уже разлетелись по всему Лондону. Почему бы мне не начать работу в этом направлении?
— Прекрасно. Объезди все легальные лавочки и антикваров. Я же займусь подпольными, — решил Тобиас. — Улыбчивый Джек имеет немало связей в преступном мире. Он уж точно знает таинственную особу, называющую себя мистером Найтингейлом. Я попрошу его устроить нам встречу.
Лавиния посчитала, что настал самый подходящий момент заговорить о вопросе, мучившем ее уже несколько дней. Она деликатно откашлялась.
— Теперь, когда ты сам затронул тему своих знакомств с преступниками, должна сказать, что было бы совсем неплохо познакомить меня с Улыбчивым Джеком.
— Ни за что! Никто в здравом рассудке не поведет леди в «Грифон».
Лавиния напомнила себе, что ожидала сопротивления.
— Я могла бы пойти туда переодетой, как и вы, сэр.
— И кем же ты переоденешься? — осведомился Тобиас, кривя губы в мрачной улыбке. — Трактирной подавальщицей?
— Почему бы нет?
— Ни в коем случае!
Тобиас, перестав улыбаться, зловеще прищурил глаза.
— Я ни за что не познакомлю тебя с Улыбчивым Джеком.
— Но когда-нибудь мне могут понадобиться его связи. Только подумай, как будет удобно, если мы оба сможем с ним связаться! Вдруг у тебя в нужный момент окажутся другие дела — тогда я сумею тебя заменить.
— Не трать зря силы, Лавиния. Никаких знакомств.
Должно быть, он заметил, как она открыла рот, чтобы продолжить спор, потому что повелительно поднял руку:
— Предлагаю вернуться к делу. Если ты действительно намерена взяться за расследование, сейчас не время для оживленных дискуссий.
— Вы пытаетесь сменить тему, сэр.
— Не пытаюсь, а меняю, мадам.
Как ни неприятно признаваться в этом, но Тобиас прав. У них нет времени ссориться.
Лавиния неохотно отступила и облокотилась на стол, подперев руками подбородок.
— Помощь нам не помешала бы, — размышляла она вслух. — Не хотелось бы казаться настойчивой, но я чувствую себя обязанной указать, что это дело дает нам идеальную возможность показать нашим возможным ученикам, какова суть их будущей работы.
Тобиас на мгновение замер и встретился с ней глазами. Оба молчали, но Лавиния почему-то была уверена, что точно знает, о чем он думает. Глубочайшее чувство ответственности по отношению к молодым людям, оставленным на их попечение, присуще им обоим.
Она сухо улыбнулась.
— Ты не более стремишься наставлять Энтони в своей профессии, чем я — вводить Эмелин в бизнес, не так ли?
— Энн не хотела бы такой карьеры для мальчика, — вздохнул Тобиас.
— Но ведь не ей принимать решение, верно? — мягко спросила она. — Все зависит от Энтони.
— То же самое можно сказать о тебе и Эмелин. Она сама должна выбирать путь, которым пойдет по жизни.
— Знаю. Просто я хотела дать малышке ту жизнь, о которой мечтали ее родители. Они, естественно, хотели видеть ее замужем за хорошим, надежным человеком. — Лавиния нахмурилась. — Хотя, должна признать, встреча с Оскаром Пеллингом стала печальным напоминанием о том, что замужество — не всегда безопасное прибежище для женщины.
Тобиас молча спокойно смотрел на нее. Под его упорным взглядом ей отчего-то стало неуютно.
— Что же, значит, наши надежды не оправдаются. Дети пойдут своей дорогой, — заявила Лавиния, решительно уселась и, отодвинув листок бумаги, на котором делала наброски объявления, потянулась за пером.
— Пожалуйста, садитесь, сэр. Неплохо бы составить наш план, не так ли?
— Возможно, — кивнул он, устраиваясь напротив. — Значит, установить личность владельца браслета и узнать побольше о Селесте Хадсон.
Лавиния задумчиво постучала кончиком пера о чернильницу.
— Можно задать несколько вопросов Говарду.
— Не обижайся, Лавиния, но я не уверен, что мы можем полагаться на его ответы.
— Намекаешь, что он солжет? Но зачем это ему?
— Если, как ты считаешь, убийство не его рук дело, значит, все это время он был настолько слеп, что не разглядел истинную природу жены.
— В этом ты, пожалуй, прав, но не он первый, не он последний, не так ли? — усмехнулась она.
— Так, — буркнул Тобиас. — Сомневаюсь, что большинство мужчин из высшего общества знают своих жен намного лучше. И наоборот.
— В таком случае каким образом ты предлагаешь узнать прошлое Селесты?
Тобиас нехотя улыбнулся.
— Поступлю именно так, как ты советовала в тех случаях, когда кому-то требуется выбрать компетентного гипнотизера. Потребую ее рекомендации.
— Какие рекомендации?
Она неожиданно припомнила позавчерашний разговор на улице.
— Ты имеешь в виду тех джентльменов из Бата, о которых упоминала Селеста? Лорда Ганнинга и лорда Нортхемп-тона?
— Именно.
— Ты с ними знаком?
— Нет, но Крекенберн наверняка их знает. Если же и нет, знаком с кем-то из их друзей.
— Кстати, ты несколько раз упоминал о лорде Крекенберне. Похоже, он весьма тебе полезен.
— Да. Знает практически всех, кто вращается в обществе, и достаточно многих из тех, кто стремится туда попасть.
— Неплохо бы представить меня ему, — с нестерпимо сладкой улыбкой заметила Лавиния. — Надеюсь, ты не станешь возражать? Как ты только сейчас указал, он джентльмен.
— Не стану, но этому вряд ли бывать, — покачал головой Тобиас. Лавиния мгновенно перестала улыбаться.
— После смерти своей жены Крекенберн почти не покидает клуба и именно поэтому имеет возможность так много для меня делать. Все слухи и сплетни доходят до него раньше других.
— Но когда-нибудь он должен возвращаться домой! — фыркнула Лавиния.
— Что-то не заметил.
— Но, Тобиас, человек не может жить в клубе.
— Может, если пожелает. Клуб — это второй дом джентльмена.
— Но…
Тобиас многозначительно глянул на часы.
— По-моему, у нас не так много времени, чтобы отвлекаться на посторонние рассуждения.
Лавиния сжала кулаки, хотя понимала, что Тобиас прав. Поэтому она неохотно приступила к делу.
— Прекрасно, сэр. Если вам угодно грубить, я ничего не могу поделать.
— Разумеется, я предпочитаю казаться грубияном. В этом у меня настоящий талант.
Он вытянул шею и принялся рассеянно разглядывать бумаги, отодвинутые Лавинией в сторону. Вдруг лицо его вытянулось.
— Что это? — удивился он. — «Секретные и эксклюзивные услуги для знатных особ, желающих провести частное расследование».
— Хм-м… О да, кажется, я упоминала, что намереваюсь поместить в газете объявление с предложением своих услуг. Вот и составляю список наиболее броских слов и выражений из других объявлений.
Она потянулась за листком, который изучал Тобиас.
— Кстати, то, что напечатано в сегодняшней газете, просто бросается в глаза! Нужно записать, пока я не забыла.
Она принялась писать. Тобиас неодобрительно покачал головой.
— По-моему, я достаточно ясно дал понять, что не рекомендую помещать объявление в газетах. Этим ты привлечешь нежелательных клиентов. В нашей работе лучше полагаться на устные рекомендации.
— Ты, если хочешь, можешь вести свои дела в прежней, старомодной манере, но я собираюсь попробовать более современный способ привлечения заказчиков. Нужно же что-то делать, в конце концов!
Тобиас наклонил голову, чтобы прочитать очередную строку.
«Конфиденциально! Новые надежные устройства для джентльменов, готовых рискнуть».
Лавиния, довольно улыбаясь, изучала написанное.
— Звучит весьма заманчиво, особенно «джентльмены, готовые рискнуть». В этом есть нечто интригующее, не так ли?
— Весьма.
— Я, естественно, не желаю намекать на то, что мои услуги предназначены исключительно для джентльменов.
— Естественно.
— Я хочу включить в круг клиентов не только мужчин, но и женщин. Думаю заменить слово «джентльмены» на «особы». Или нет? — Она чуть помедлила, пораженная новой мыслью. — Как это звучит? «Личные и конфиденциальные услуги, предлагаемые леди и джентльменам, готовым рискнуть»?
С другого конца стола не донеслось ни звука. Лавиния резко вскинула голову. Уголок губ Тобиаса подозрительно подергивался. Этот признак ей был хорошо знаком. Не слишком добрый признак.