— Но как насчет Эмелин и Энтони? Разве мы не обязаны подавать им благой пример?
— Нет, — коротко бросил Тобиас, натягивая фрак. — Совершенно не обязаны. Для людей нашего возраста и опыта правила совершенно иные. И Эмелин с Энтони знают это не хуже нас.
— Да, — нерешительно протянула Лавиния, — кажется, ты прав. Но тем не менее осторожность не помешает и на будущее мы должны быть более осмотрительны в таких делах.
— Допускаю, что твои опасения имеют под собой вполне реальную основу. Я и сам заметил, что необходимость прятаться имеет немало недостатков. Возьми хотя бы то, что приходится постоянно искать уединения, и, поскольку под крышей нам встречаться негде, остается лишь следить за погодой.
— Верно. Но я совсем недавно тоже думала об этом и считаю, что преимуществ тоже немало.
Почему ему вдруг стало не по себе?
— Каких же именно?
— Я опасаюсь разоблачения и умираю от ужаса, когда в очередной раз едва не оказываюсь на волосок от гибели. Да и необходимость соблюдать правила приличия тоже угнетает. Зато когда удается выйти сухими из воды… признаюсь, это так щекочет нервы!
— Щекочет, — бесстрастно повторил он.
— В самом деле! — с энтузиазмом продолжала она. — Как ни странно, но мне начинает казаться, что именно риск попасться вызывает определенного рода возбуждение.
— Возбуждение?
— Да. И должна сказать, что частая смена мест свидания добавляет нашим встречам привкус новизны.
— Привкус новизны?
Боже, она привыкла наслаждаться тайными свиданиями в самых неподходящих уголках! И это все его вина! Он сам, подобно доктору Франкенштейну, герою нового романа ужасов Мэри Шелли, о котором ходило столько слухов, создал чудовище!
— Интересно, сколько парочек, по-твоему, проделывали это в оранжерее? — продолжала Лавиния с подлинным интересом исследователя.
— Понятия не имею, — буркнул он, рывком открывая дверь. — И совершенно не стремлюсь узнать ответ.
— А знаешь, — жизнерадостно продолжала она, — некоторые самые дерзкие наши выходки напоминают мне сцены из романтических поэм. Сразу приходят на ум сочинения лорда Байрона.
— Проклятие! — прошипел Тобиас, неожиданно оказавшись лицом к лицу с Лавинией. — Не знаю, как ты, но я не собираюсь провести остаток дней своих в грязных кебах и укромных уголка парка! Подумать только, каждый раз, когда я хочу тебя…
Скрежет гравия под сапогами не дал ему договорить. Тобиас быстро отскочил, толкнув Лавинию себе за спину.
— Кто здесь? — громко спросил он. — Выходите!
По другую сторону изгороди раздался шорох. Маленькая сгорбленная фигурка выскользнула из-за куста и остановилась в лучах лунного света. На незнакомце было пальто с многоярусными пелеринами, скрывавшее его от шеи до щиколоток. На лоб надвинута бесформенная шляпа. В руках трость.
— Простите, если помешал, — прохрипел человечек, — но предполагаю, что вы уже закончили свое дельце в оранжерее.
Лавиния, возмущенно поджав губы и заглядывая через плечо Тобиаса, попыталась разглядеть незваного гостя.
— Кто вы, сэр?
— Мистер Найтингейл, полагаю? — вмешался Тобиас. — Мне говорили, что вы предпочитаете разговаривать под покровом темноты.
— Совершенно верно, сэр. Мрак служит надежным плащом, под которым можно укрыться, ничего не опасаясь, — подтвердил мистер Найтингейл, слегка кланяясь — Рад познакомиться с вами обоими.
— Как вы проникли в этот сад? — удивилась Лавиния. — У леди Стиллуотер целая армия слуг. Представить невозможно, что вы ухитрились обвести вокруг пальца столько народа!
— О, в ночь такого блестящего бала, когда в доме полно гостей, ничего не стоит незаметно пройти мимо швейцара у парадной двери. Но не волнуйтесь, я не намереваюсь здесь задерживаться. Да и танцы меня не особенно интересуют, — весело, словно наслаждаясь известной одной ему шуткой, хмыкнул Найтингейл.
— А что вам нужно от нас? — поинтересовался Тобиас.
— Ходят слухи, что вы ищете одну затейливую вещицу.
— Точнее, человека, который убил женщину, чтобы украсть эту самую вещицу, — поправила Лавиния.
Мистер Найтингейл неуклюже дернул плечами, что, вероятно, следовало истолковать как небрежное согласие.
— Так или иначе, вам нужна Голубая Медуза, верно?
— Абсолютно, — кивнула Лавиния. — Если мы обнаружим ее, значит, узнаем, кто убийца. А вы можете нам помочь?
— Мне нет дела до убийц, хотя желаю вам удачной охоты, — выговорил Найтингейл. — Собственно говоря, убийства вредят моему бизнесу. О да, признаю, преступление всегда добавляет остроты при заключении сделки, а бывает, и взвинчивает цену до небес. Но к сожалению, настолько же часто и сбивает. Видите ли, очень многие клиенты начинают нервничать, когда речь заходит об убийстве.
— А почему вас так интересует браслет? — спросил Тобиас.
— Знаете ли вы маленький эксклюзивный клуб, члены которого называют себя ценителями? — тихо спросил Найтингейл.
Лавиния испуганно ахнула, но тут же прикусила язык.
— Слышали, — кивнул Тобиас. — Какое отношение он имеет к этому делу?
— Количество членов ограничено. Вакансии случаются редко, и только тогда, когда кто-то умирает или выходит из клуба добровольно или по принуждению. Вы даже не представляете, какая борьба разгорается среди претендентов!
— Продолжайте, — попросил Тобиас.
— Случилось так, что такая вакансия открылась год назад, и стало известно, что прием наконец объявлен.
— Насколько мне известно, кандидаты должны представить экспонат для коллекции музея, — добавил Тобиас, — и тот, чье приношение окажется наиболее достойным, будет принят в клуб.
— Вы хорошо осведомлены, мистер Марч, — одобрительно проворчал Найтингейл. — Окончательное решение выносит хранитель музея, и до рассмотрения всех просьб осталось меньше двух недель.
— И вы считаете, что Голубая Медуза понравится хранителю больше остальных даров? — допытывался Тобиас.
— Всем известно пристрастие хранителя к британско-римским древностям. Он питает к ним настоящую страсть. — Мистер Найтингейл недоуменно качнул головой. — Сам я этого не понимаю. Большинство коллекционеров с истинно тонким вкусом предпочитают экспонаты, найденные в других странах. Трудно сравнивать камею, найденную на поле английского фермера, с прекрасной статуей, обнаруженной в Помпее. Но полагаю, о вкусах не спорят. Каждому свое.
— Учитывая предпочтения хранителя, — вставила Лавиния, — можно сказать, что Голубая Медуза позволит своему обладателю стать членом клуба.
— Да.
Глаза мистера Найтингейла жадно блеснули.
— Думаю, будет справедливо сказать, что тот, кто подарит ее музею, станет одним из ценителей.
— А какова природа вашего интереса к браслету? — полюбопытствовал Тобиас. — Хотите вступить в клуб?
— Я?
Мистер Найтингейл издал нечто похожее на хриплый лай и, очевидно, долженствующее считаться смехом.
— Зачем мне модные клубы со всякими причудами да вывертами? Мне нужны деньги! И ничего больше! Я намереваюсь устроить закрытый аукцион, куда приглашу только избранных!
— Таких, кто рвется стать ценителем и заплатит все, что ни попросите, лишь бы заполучить браслет, так ведь? — спросил Томас.
— Истинная правда, — кивнул Найтингейл.
— Ну, предположим, мы его найдем. За каким чертом должны отдавать вам?
— Я слышал, что вы человек деловой, сэр. Поэтому и делаю вам предложение. Если вы и ваша помощница передадите мне браслет, я готов заплатить кругленькую сумму.
— Боюсь, это будет невозможно, — коротко объяснила Лавиния.
Тобиас откашлялся:
— Э-э… Лавиния…
— Если нам повезет найти браслет, — перебила она, — наш долг — вернуть его законному владельцу.
— Который, если верить слухам, стоит одной ногой в могиле, — фыркнул мистер Найтингейл. — Там, куда он собрался, вряд ли понадобятся драгоценности.
— Это еще не означает, что у вас есть право красть чужую собственность! — рассвирепела Лавиния.
Тобиас снова попробовал ее успокоить:
— Лавиния, думаю, ты уже высказалась. Теперь пусть говорят другие.