Но дело того стоит! Если все пройдет, как она задумала, прибыль будет так велика, что она снова сможет изменить жизнь. Проникнет в светское общество и наконец получит то, чего так долго добивалась.
Единственным препятствием на пути оставался Говард. Но уж его никак нельзя недооценивать! Это было бы невероятной глупостью и роковой, возможно смертельной, ошибкой!
Глава 3
— Ну и денек выдался! Словно специально предназначенный для свиданий с прошлым! — воскликнула Лавинил. — Сначала встреча на Пэлл-Мэлл, потом визит Говарда Хадсона. Но спешу заверить тебя, что в моих глазах оба джентльмена занимают совершенно разное положение.
Они сидели на каменной скамье среди искусственных и очень живописных готических развалин, обнаруженных Тобиасом много лет назад. Архитектор, вне всякого сомнения, предназначал изящное сооружение с элегантными колоннами и очаровательно обветшалыми стенами для уединенных размышлений, но, к сожалению, расположил его в самой глухой, заросшей части парка, куда редко добирались гуляющие. Кроме того, модники и модницы приходили в парк, чтобы на людей посмотреть и себя показать, и не интересовались уединением и тишиной.
Тобиас, бродя по дорожкам, как-то набрел на это местечко и сделал его своим личным убежищем. Лавиния знала, что была единственной, кого он приводил сюда.
Здесь они любили друг друга.
Воспоминание словно заворожило ее, пробудив головокружительные эмоции, о существовании которых до встречи с Томасом она не подозревала. Их отношения никак нельзя было назвать простыми или незамысловатыми. С одной стороны, он был самым несносным человеком из всех ее знакомых. С другой — самым волнующим мужчиной на свете. Стоило ему оказаться рядом, и сознание близости становилось настолько острым, что она едва не теряла сознание.
Лавиния пока еще не знала, как относиться к их связи с ее сложным сплетением страсти и бизнеса. Но жизнь уже никогда не будет прежней теперь, когда в нее вошел Тобиас Марч.
— Кто он? — неожиданно спросил Тобиас.
Лавиния принялась старательно расправлять юбки, пытаясь выиграть время. Чтобы собраться с мыслями.
— Это длинная история, — выдавила она наконец.
— Я не спешу.
Как бы поделикатнее начать? Она уже успела познакомиться с Тобиасом достаточно хорошо, чтобы понять: он не сдастся, пока не получит все ответы. Самый несносный и волнующий мужчина был к тому же самым целеустремленным, самым настойчивым и самым упорным.
Так что стоит поскорее все объяснить и покончить с этим. Это единственный способ добраться домой до наступления темноты.
— Помнишь, в беседе с Говардом я упомянула о несчастном случае на севере?
— Да.
— Джентльмен, которого я видела сегодня на Пэлл-Мэлл, имеет к этому прямое отношение. Его зовут Оскар Пеллинг. Я и опоздала домой, потому что была расстроена встречей с этим ужасным человеком. Пришлось зайти в кондитерскую и выпить чая, чтобы подкрепить силы и успокоить нервы.
— Расскажи мне об этом Оскаре Пеллинге.
— Не вдаваясь в подробности, могу объяснить только, что он обвинил меня в смерти своей жены. — Лавиния помедлила. — Впрочем, он, может быть, и прав.
Последовала короткая пауза, во время которой Тобиас пытался осмыслить это откровенное признание. Чуть подавшись вперед, он зажал руки между коленями и всмотрелся в высокую зелень, обрамлявшую руины.
— Ты пыталась применить месмеризм, и это не помогло? — спросил он наконец.
— Да.
— Вот как!
Лавиния на мгновение застыла.
— И что, спрашивается, означает эта реплика?
— Теперь мне стало ясно, почему два года назад ты отказалась от своей профессии и принялась менять одно занятие за другим, чтобы прокормить себя и Эмелин. Боялась, что причинишь вред своим искусством.
Еще одна пауза. На этот раз куда длиннее.
Лавиния глубоко вздохнула.
— Неудивительно, что вы избрали карьеру частного детектива, сэр. У вас определенный талант к дедуктивному мышлению.
— Поведай мне все, и подробно, — потребовал он.
— Джессика, жена Оскара Пеллинга, недолгое время лечилась у меня от нервного расстройства, — пояснила Лавиния и, помедлив, продолжала:
— Она казалась очень милой женщиной. Хорошенькой. Немного выше среднего роста. Элегантная. Богатые утонченные дамы ее положения часто очень чувствительны и страдают от обмороков и легких приступов истерии.
— Да, я это тоже слышал, — кивнул он.
— Но мне почти сразу же стало ясно, что состояние Джессики куда хуже, чем предполагалось. Однако она упорно сопротивлялась моему намерению ввести ее в транс.
— В таком случае почему же она хотела у тебя лечиться?
— Возможно, чувствовала, что ей не к кому больше обратиться. Она приходила ко мне всего три раза и в каждом случае была чрезвычайно взволнованна. В первые два визита Джессика настойчиво расспрашивала меня о природе гипнотического транса.
— Может, боялась попасть под чью-то власть?
— Не совсем. Миссис Пеллинг, похоже, больше тревожила вероятность того, что в этом состоянии она может выдать какие-то важные тайны, а потом, пробудившись, не вспомнит об этом. Я поклялась, что в точности повторю ей все, сказанное в трансе, но боюсь, она мне не до конца поверила.
— Значит, не слишком хорошо тебя знала.
— Спасибо за комплимент, — грустно улыбнулась Лавиния.
Тобиас пожал плечами.
— Я нисколько тебе не польстил. И готов выложить тебе самые страшные свои секреты. Впрочем, так уже не раз бывало.
— И я всегда готова ответить тебе тем же, — искренне выдохнула Лавиния. Да, пусгь Тобиас невероятно упрям и высокомерен — на него можно безоглядно положиться. — Что я сейчас и делаю.
— Я тебя слушаю, — кивнул он.
— Как я уже сказала, Джессика просто жаждала испытать это состояние, но считала также, что ей некуда деваться.
— Отчаявшаяся женщина.
— Да.
Лавиния помолчала, припоминая подробности последнего сеанса.
— Но, как я сказала бы, не павшая духом.
Тобиас вскинул голову. В умных глазах мелькнуло удивление.
— Значит, она не страдала от меланхолии?
— Тогда я этому не верила. И как уже упоминала, в первые две встречи мы обсуждали терапевтическую природу месмеризма. Я описала ее как можно более подробно, пока Джессика металась взад-вперед перед моим письменным столом.
Тобиас освободил руки, выпрямился и принялся рассеянно массировать левое бедро.
— Похоже, миссис Пеллинг всерьез искала исцеления для своих несчастных нервов, но при этом не совсем верила в месмеризм. И я вполне ее понимаю.
— Я давно знаю, что ты отвергаешь эту науку, считая всех ее последователей лжецами и шарлатанами, верно?
— Это не совсем так, — спокойно ответил Тобиас. — Я считаю, что некоторые слабые личности легко поддаются гипнозу. Но вряд ли человека моего склада можно подчинить своей воле.
Наблюдая, как он продолжает потирать бедро, Лавиния не могла не вспомнить о пуле, прошившей его ногу несколько месяцев назад. Тобиас решительно отказался от предложения ввести его в транс, чтобы облегчить боль.
— Вздор! — резко бросила она. — Истина заключается в том, что сама мысль о трансе до того лишает тебя присутствия духа, что ты предпочитаешь страдать от боли, чем позволить мне провести пару сеансов. Признайте это, сэр.
— Рядом с тобой, дорогая, я всегда чувствую себя как в трансе.
— Не пытайся купить меня такой дешевой лестью!
— Дешевой?
Он отнял руку от бедра..
— Я раздавлен, мадам, поскольку воображал это наивысшей похвалой при подобных обстоятельствах! Но в любом случае моя рана прекрасно зажила без всякого месмеризма.
— Но она часто ноет, особенно в сырую погоду. Даже сейчас она тебя беспокоит, верно?
— Я обнаружил, что рюмка-другая бренди творят чудеса, — заверил он. — И как только мы вернемся домой, обязательно прибегну к спасительному средству. Но довольно обо мне. Умоляю, продолжай.
Лавиния машинально сорвала стебелек какой-то травки.
— Когда Джессика Пеллинг пришла ко мне в третий и последний раз, я заметила, что она чем-то расстроена. Не задавая вопросов, она попросила меня ввести ее в транс. Мне без труда это удалось. Должна сказать, она превосходно поддавалась внушению. Я принялась расспрашивать ее, чтобы обнаружить источник тревог. К моему величайшему потрясению, она открыла, что смертельно боится мужа.