У него были серьезные сомнения в действенности месмеризма. Мало того, до встречи с Лавинией он был убежден, что выводы французов, касающиеся этой области, были совершенно верными. Исследования проводились такими известными учеными, как доктор Франклин и Лавуазье. Заключения были просты и недвусмысленны. Не существовало такой вещи, как животный магнетизм, и, следовательно, месмеризм не имел под собой научной основы. А все так называемые его последователи — не кто иные, как мошенники.
Он вполне соглашался с предположением, что умение вводить людей в транс — всего-навсего трюк шарлатана, способный увлечь только доверчивых простаков. В лучшем случае он допускал, что талантливый гипнотизер в силах приобрести влияние над некоторыми слабовольными индивидами, но, по его мнению, все это делало месмеризм еще более подозрительным занятием.
Тем не менее нельзя было отрицать, что публичный интерес к месмеризму был достаточно велик и пока что признаков спада не наблюдалось, несмотря на высказывания многих опытных врачей и прославленных ученых. Иногда при мысли о том, что и Лавиния обладает даром гипноза, Тобиасу становилось не по себе.
Через полчаса Хадсоны откланялись. Лавиния решила проводить их до крыльца. Тобиас оставался на своем посту перед окном, наблюдая, как Говард подсаживает жену в наемный экипаж.
Лавиния дождалась, пока лошадь тронется, прежде чем закрыть входную дверь, а когда пришла в гостиную, показалась Тобиасу куда более спокойной, чем когда вернулась домой.
— Не хочешь еще чаю, Тобиас? — осведомилась она, вновь садясь на диван и берясь за чайник. — Я бы выпила чашечку.
— Нет, спасибо.
Он сцепил руки за спиной и уставился на Лавинию.
— Что, черт возьми, стряслось, пока ты где-то гуляла утром?
Лавиния невольно съежилась. Чай выплеснулся на столик.
— Господи, посмотри только! И все из-за тебя! — Она бросилась промокать лужицу салфеткой. — И почему тебе вдруг взбрело в голову, будто со мной что-то случилось?
— Ты знала, что у нас будут гости. Сама их пригласила.
Лавиния яростно терла столешницу.
— Я уже сказала, что потеряла счет времени и не приняла в расчет уличную толчею.
— Лавиния, ты прекрасно знаешь, что не такой уж я идиот.
— Довольно, сэр! — Она отшвырнула салфетку и мрачно нахмурилась. — Я не в том настроении, чтобы подвергаться очередному допросу! И если на то пошло, у вас нет прав совать нос в мои личные дела! Клянусь, последнее время ваше поведение все больше смахивает на хозяйские повадки подозрительного мужа!
Последовала многозначительная пауза.
Слово «муж» повисло в воздухе, словно начертанное огненными буквами.
— Когда на самом деле, — выговорил наконец Тобиас, очень тихо и спокойно, — я всего лишь ваш случайный партнер и временный любовник. Вы это хотели сказать, мадам?
Краска бросилась в лицо Лавинии.
— Простите, сэр, не знаю, что на меня нашло. Ничем не оправданная вспышка. Моим единственным оправданием служит то, что сейчас я немного расстроена.
— Вижу. Можно ли вашему обеспокоенному случайному партнеру спросить, в чем дело?
Губы Лавинии сжались в тонкую ниточку.
— Она флиртовала с вами.
— Прошу прощения?
— Селеста. Она флиртовала с вами. И не вздумайте это отрицать. Я все видела. Она даже не давала себе труда быть немного осмотрительнее, не так ли?
Тобиас был так поражен, что не сразу сообразил, о чем она.
— Селеста Хадсон? — пролепетал он. Нападки Лавинии громом отдавались в голове. — Ну… я действительно заметил, что какие-то смутные попытки в этом направлении вроде бы делались, но…
Лавиния резко выпрямилась. Судя по закаменелой неподвижности фигуры, дело плохо.
— Это было омерзительно!
Неужели она ревнует?
Мысль показалась настолько заманчивой, что Тобиас незамедлительно погрузился в состояние восторженной эйфории. И даже рискнул слегка улыбнуться.
— Мне ее кокетство показалось довольно заученным и, следовательно, не особенно польстило, но омерзительным я бы его не назвал.
— В отличие от меня. Она замужняя женщина. Замужние женщины так себя не ведут. Во всяком случае, не столь откровенно строят глазки посторонним мужчинам!
— Видите ли, по моему мнению, женщина, склонная кокетничать, делает это независимо от наличия или отсутствия мужа. Нечто вроде врожденного порока.
— Ах, бедный милый Говард! Если она вешается на шею любому встречному, как, должно быть, это унизительно для него! Какое несчастье сознавать, что твоя жена — распущенная особа!
— Сомневаюсь!
— То есть?
— У меня такое предчувствие, что бедный милый Говард находит этот дар своей жены чрезвычайно полезным. — Тобиас подошел к столу и взял с подноса еще один пирожок. — Говоря по правде, я ничуть не удивился бы, узнай, что он и женился на ней именно из-за таланта по этой части.
— О, Тобиас, как ты можешь!
— Я серьезно. Поверьте, немало джентльменов в Бате становились пациентами Хадсона именно благодаря ее чарам.
Лавиния от удивления даже рот приоткрыла.
— Д-да? — ахнула она. — Я и не подумала о такой возможности! Думаешь, она просто пыталась и тебя завербовать в клиенты Говарда?
— Скорее, ее манеры не более чем род рекламы. Она настолько привыкла прославлять мужа, что просто не в силах остановиться.
— Хм-м…
— Ну а теперь, когда мы все уладили, — продолжал он, — вернемся к моему допросу. Что произошло, когда ты отправилась за покупками?
Лавиния замялась и виновато вздохнула.
— Ничего особенного. Просто показалось, что увидела на улице кое-кого знакомого… — И, отпив глоток чая, добавила:
— Кого не ожидала увидеть в Лондоне.
— Кого именно?
Лавиния шутливо сморщила носик.
— Клянусь, никогда не встречала другого такого человека, который бы с такой настойчивостью возвращался к неприятному мне предмету. Разве я недостаточно ясно дала понять, что не желаю это обсуждать?
— Что же, еще один из моих талантов. И несомненно, одна из причин, по которой ты время от времени продолжаешь использовать меня в качестве своего помощника.
Лавиния ничего не ответила. Странно. Не упрямится, не фыркает, не язвит. Она чем-то глубоко озабочена. Возможно, никак не решится сказать правду. Или просто не знает, с чего начать.
Тобиас решительно встал.
— Пойдем, сердце мое. Оденемся и немного погуляем в парке.
Глава 2
— Итак, Говард? — улыбнулась Селеста, глядя на мужа из-под полей шляпки. — Ты сказал, что сгораешь от любопытства узнать, как поживает твоя старая приятельница. Теперь удовлетворен?
Говард, рассматривавший в окно кареты мелькавшие мимо дома, не обернулся. Красивый профиль в полутьме казался камеей на ониксе.
— Полагаю, да. Но нахожу чрезвычайно странным, что Лавиния отказалась от своего призвания ради совершенно непонятного занятия.
— Возможно, мистер Марч и есть та приманка, которая заставила ее забыть о гипнозе. Для меня очевидно, что они любовники.
— Вероятно, ты права. — Говард немного помолчал. — Тем не менее трудно поверить, что она могла бросить свою практику по какой бы то ни было причине, включая и любовника. У нее истинный талант. Мне всегда казалось, что она способна превзойти своих родителей, а они оба были весьма опытными гипнотизерами.
— Страсть — великая сила, — понимающе усмехнулась Селеста. — Она может заставить женщину изменить всю свою жизнь. Вспомни нашу связь и перемены, случившиеся из-за этого в моей судьбе.
Лицо Говарда мгновенно смягчилось. Длинные изящные пальцы легли на затянутую в перчатку ручку жены. Его сверкающие глаза потемнели.
— Это ты изменила мою жизнь, дорогая, — вымолвил он своим сочным баритоном. — Я всегда буду благодарить небо за то, что ты решила стать моей.
Селеста подумала, что, хотя оба они бесстыдно лгут, все же наловчились делать это довольно убедительно.
Говард вновь принялся изучать оживленную улицу. — Что ты думаешь о компаньоне Лавинии, мистере Марче?