«Господи, помоги!» – взмолилась Галина. Первая помощь пришла в лице Лены. Узнав о предстоящей операции, она взяла отпуск на работе и осталась жить с братьями, отправив Галину Сергеевну с Глашей в областную больницу. Молоко у Гали пропало уже на следующий день после смерти мужа, так что Алёшу давно кормили смесями.
Очередную операцию провели, но за ней, как узнал профессор Тихомиров из рассказа Глаши, период реабилитации не последовал.
– После этой операции мне опять стало плохо. Врачи говорили, что есть два варианта: первый – мы её дотянем до Москвы; второй – если мы её не дотянем до Москвы, будем оперировать здесь. Меня дотянули до Москвы и снова прооперировали. Это была уже шестая операция.
Пожилой профессор слушал рассказ девушки с замиранием сердца. «Господи, сколько же пришлось вынести этому детскому телу и этой наивной чистой душе», – размышлял он.
К двадцати четырём годам из Глаши получилось удивительное человеческое существо с фигуркой девятилетней девочки, вполне развившимся взрослым интеллектом и по-прежнему детской психикой с её открытостью, безоглядной искренностью, непосредственностью и незащищённостью. Это сочетание несоединимых, казалось бы, свойств в одном человеке являло собой картину настолько трогательную, что совершенно разбередило душу видавшего виды пожилого мужчины. Всё это воспринималось как диссонанс, но не в литературном смысле этого слова, а в музыкальном. Диссонанс в музыке вовсе не тождественен неблагозвучию или, того хуже, какофонии. Он функционален, и многие великие композиторы умышленно использовали его в своих произведениях. Как пример – «Весна священная» Стравинского. Вот таким волшебным диссонансом и звучала Глаша.
Но вернёмся к событиям её дальнейшей жизни после шестой по счёту операции и двух лет тяжелейшей депрессии.
– Мне стало легче, я закончила школу для больных детей (я инвалид) и поступила в институт. Учиться там было очень интересно. Мне жаль, что у меня не красный диплом, но ничего, я не очень переживаю. По образованию я психолог. А ещё я закончила музыкальную школу по классу фортепьяно. Люблю эстрадную музыку, но не всю. Мои любимые исполнители Агутин и Николаев. И всё.
Глаша, поискав среди фото в смартфоне, показывает Георгию Борисовичу свои работы бисером и фотографии младших братьев шести и одиннадцати лет. Рост у мальчиков совершенно нормальный.
«И всё-таки она – ребёнок, – снова удивляется профессор. – Не отходит от меня весь вечер и продолжает уже не рассказывать, а рассуждать на самые разные темы».
Одна из тем – любовь. В какой-то момент Глаша вдруг совершенно серьёзно сетует:
– А замуж я до сих пор не вышла…
Георгий Борисович пытается тактично высказаться в том смысле, что здесь торопиться не обязательно.
– А вот моя подружка говорит, – возражает Глаша, – что родить нужно до тридцати лет, позже уже будет неправильно.
Дальше – больше. По словам Глаши, одна из медсестёр здесь её спросила, нашла ли она свою половинку. «Ну, что за дура?!» – в сердцах думает профессор. Интересно, что Глаша не обиделась, а стала ей подробно рассказывать, кого она нашла, а кого – нет, причём делала она это в своей наивной детской манере так, что медсестра потеряла всякий интерес к этой теме.
На следующий день Глашу выписали. Профессор видел, что забирала её мама – моложавая 47-летняя стройная женщина. Спокойная, ведёт себя с достоинством. Георгий Борисович подошёл к Галине и выразил своё восхищение её мужеством, глубочайшее уважение и низкий поклон.
Да, пробиться из невесть какого городка, не имея никакого «ресурса», в столичную ЦКБ – это подвиг.
Перед уходом Глаша заглянула в палату Георгия Борисовича, но его там не оказалось. Тогда она оставила гостинец – два детских пирожных «Шокопай». Медсестра спросила:
– Ты что, Глаша, зачем?
– Должна же я поблагодарить человека за участие, – был ответ.
Обнаружив в палате гостинцы, Георгий Борисович вышел, чтобы попрощаться, но увидел Глашу с мамой уже в конце длинного коридора подходящими к лифту. Догонять не стал. Он смотрел вслед удаляющейся маленькой фигурке, и на глаза его наворачивались слёзы.
Не плачьте, профессор! У Глафиры всё будет хорошо. Работая по специальности, она станет детским психологом, и именно с ней, как ни с кем, маленькие пациенты будут откровенны. И замуж она выйдет. За врача. Очень достойного и не очень молодого человека. Случится это лет через десять. Детей она, конечно, родить не сможет, но будут племянники. А потом внучатые племянники. Будет жизнь.