– Алло!
– Лена…, – Галя замолчала растерянно.
– Алло, Галина Сергеевна, говорите.
– Леночка, папа умер, – выдавила она из себя дикие слова хриплым голосом, но слёз по-прежнему не было.
Потрясённая Лена какое-то время молчала. Галя тоже.
– Галина Сергеевна, Вы здесь?
– Да.
Лена хотела задать вопросы, но услышав это хриплое «да», поняла, что Галина не в себе, и сразу сказала:
– Я немедленно выезжаю к вам. Ждите.
Повесив трубку, Галина уложила Женю, снова переодела Алёшу, который тут же сладко уснул, и стала ждать, сидя всё на том же табурете и глядя в стену невидящими глазами.
Было уже за полночь, когда из соседнего города на своей машине примчалась Елена. Она вошла в незапертую почему-то дверь и сразу прошла на кухню. Галина встала ей навстречу:
– Леночка…
Женщины обнялись, и тут Галю, наконец, прорвало. Слёзы полились ручьями, она глухо рыдала, стараясь не переходить на крик. Плакали обе. Это были спасительные слёзы, без которых можно просто сойти с ума, а Лена была единственным взрослым человеком, на которого Галя могла сейчас опереться.
Ополоснув зарёванные лица водой из-под крана на кухне, они присели, и Галина медленно, шаг за шагом, пересказала Лене все события сегодняшнего, нет, уже вчерашнего дня. По мере продвижения собственного рассказа к Галине приходило и чёткое осознание случившегося, в эти минуты к ней, как ни странно, возвращалась жизнь, прерванная недавним ступором. Возвращалась жуткой болью, но Галя уже знала, что она должна пережить и это – у неё дети.
– Леночка, – сказала Галя, – Женьке я пока не говорила, завтра скажу. А вот с Глашей беда. Она весь день не выходит из комнаты, не ест, со мной не разговаривает. Может, ты попробуешь с ней поговорить? Я уверена, что она не спит.
– Конечно. – Елена поднялась и заглянула в комнату сестры.
Глаша лежала на кровати одетая, уставившись в потолок. Лена присела рядом, взяла её за руку. Никакой реакции. Помолчав немного, Лена попыталась заговорить. Слова давались ей с трудом. Умер их общий отец, которого обе любили, но Лена не знала, чем можно утешить сестру-подростка, страдание которой было настолько остро. Попыталась сказать о том, что маме сейчас нужна поддержка. И снова никакой реакции. Тогда Лена решила рассказать Глаше, что именно случилось с папой, с медицинской точки зрения. Услышав о тромбоэмболии как причине смерти, Глафира молча поднялась, включила компьютер и так же молча углубилась в изучение предмета, как будто это чем-то могло помочь.
Как врач Лена понимала, что результат её душеспасительных бесед был нулевым. Глаше требовался психолог, о чём она и сообщила Галине Сергеевне, вернувшись на кухню.
Все скорбные хлопоты взяла на себя Елена. В день похорон Валерия всё та же соседка Маша осталась с малышом, две другие соседки накрывали нехитрые поминки. На кладбище Женька стоял испуганный и жался к маме. Глафира, которую буквально силком одели и повели на похороны в надежде, что увидев всё своими глазами, она смирится со случившимся, стояла, как каменная. Она, не отрываясь, пожирала глазами лицо отца, пока не закрыли крышку гроба. И так же молча вернулась домой и ушла в свою комнату.
Отныне главной проблемой для Галины стало здоровье дочери, теперь уже не только физическое, но и психическое. Все три дня до похорон Глаша молча приходила на кухню, пила воду и уходила к себе. Ни с кем не разговаривала, худела на глазах. После поминок так же молча пришла и, почти давясь, заставила себя проглотить какие-то остатки еды.
Психолог нужен был срочно, и стоило это немалых денег. Похороны оплатило предприятие, где работал Валерий. И всё. Галя достала из тумбочки все сбережения, которые им с Валерой удалось скопить, и выписала из областного центра психолога, который приезжал к Глаше два раза в неделю. Не обошлось и без психотропных препаратов.
Вот как об этом периоде жизни рассказала Георгию Борисовичу сама Глаша:
– Медицинское обслуживание в нашем городе очень плохое, а те лекарства, которые мне могли бы помочь, стоят так дорого, что мы не могли их покупать, а бесплатно нам их не хотели давать. Но мама как-то стала их доставать.
Через месяц общения с психологом и приёма препаратов Глаша стала нормально есть и углубилась в учёбу. Стала разговаривать, тихо и вежливо отвечая на вопросы матери и брата, но от полноценного общения по-прежнему уклонялась, проводя всё время в своей комнате.
Сбережения таяли на глазах, и перед Галиной остро встал вопрос, на что жить. Надо было устраивать Алёшу в ясли и выходить на работу. Но тут резко ухудшилось состояние Глафиры в связи с гидроцефалией. Врачи сказали, что опять что-то не так с шунтом и срочно нужна операция по его замене.