— Наверное, не совсем так, ну да ладно, признаю: с некоторых пор твои пристрастия изменились. Впрочем, не уверена, что к этому не имеют отношения жалобы наших соседей.
— Да, согласен, мне понадобится место, где можно играть, когда захочу, и так громко, как захочу, но дело не только в этом. Мне тоже не очень нравится их шум.
— Мне тоже. И уличное движение, пыль...
— ...И толкотня...
— ...И суета...
— ...Давай, смоемся от всего этого! — хором прокричали мы, сдвинув головы.
Кончив хихикать, Мидж сказала:
— Впрочем, верно. Иногда мне кажется, что весь город сейчас сам по себе рухнет.
— Может быть, ты и права.
Я был занят высматриванием поворота налево, о котором предупреждал Бикклшифт.
— Понимаю, это странно, — продолжила она, беря с коленей листок, что оставил нам агент, — но, когда в воскресенье я смотрела объявления, это словно само бросилось в глаза. Я не могла сосредоточиться ни на каких других, глаза сами возвращались к нему. Словно все остальное было не в фокусе.
Я протяжно застонал:
— Мидж, Мидж, надеюсь, ты не разочаруешься.
Она, не отвечая, смотрела прямо вперед. И вдруг мне захотелось развернуться и поехать туда, откуда мы приехали, дальше и дальше, прямо в задымленный старый город. Холодок предчувствия? Да, думаю, так оно и было. Но тогда подобные вещи были мне непривычны, и я подумал, что причиной всему лишь ожидание переезда за город. Возможно, Мидж была права: я еще не подготовился к жизни в маленьком домике в лесной глуши.
Конечно, я продолжал ехать вперед. Каким же дураком я бы показался, если бы развернулся! Какие доводы я бы привел? Я достаточно сильно любил Мидж, чтобы переломить себя, и знал, что все, что хорошо для нее, в конце концов становится хорошо и для меня. Я восхищался ее привязанностями и идеалами и без излишней гордости могу сказать, что и самому мне было бы неплохо перенять кое-что из них. У меня было слишком много милых привычек, но мало правильных. А она создавала правильные привычки.
Поворот, который я высматривал, скоро возник, и агент оказался прав — его было легко проскочить. Я снизил скорость чуть ли не до нуля, чтобы совершить крутой поворот. Наш «фольксваген-пассат», заняв почти всю проезжую часть, набрал скорость, и мы снова углубились в лес. Дорога то взлетала вверх, то ныряла вниз и петляла, и Мидж ежеминутно восхищенно вскрикивала, ее глаза горели, а я сосредоточился на поворотах, лишь время от времени украдкой поглядывая на ее счастливое лицо.
— Пора бы уже приехать? — Я начал побаиваться, что не туда свернул.
Мидж сверилась со схематичным планом.
— Должно быть, уже недалеко...
Я ударил по тормозам и рукой машинально прижал Мидж к сиденью, хотя она была пристегнута ремнем. Она качнулась вместе с машиной и удивленно посмотрела на меня.
— Только посмотри на эту нахалку! — Я кивнул на дорогу впереди.
Прямо посреди проезжей части как ни в чем не бывало сидела белка и грызла зажатый в передних лапках желудь, бледный, коричневато-белый пушистый хвост ее торчком возвышался за спиной. Маленькая чертовка не делала вида, что не замечает нас, — ее пушистая головка то и дело дергалась в нашу сторону, — но, похоже, мы не вызывали никакого беспокойства.
— Ой, Майк, она просто великолепна! — Мидж наклонилась вперед, насколько позволял ремень безопасности, ее нос чуть не касался ветрового стекла. — Это рыжая белка Я слышала, что они возвращаются в эти места. О, она просто прелесть!
— Разумеется, но она не дает проехать.
Я собрался посигналить, но Мидж словно прочла мои мысли.
— Пусть побудет здесь, — попросила она. — Она скоро убежит.
Я вздохнул, хотя мне самому нравилось смотреть на пушистого зверька.
Мидж отстегнула ремень безопасности и, улыбаясь, высунулась из бокового окна. Для нашей подруги это оказалось слишком, она бросила свой желудь и метнулась прочь.
Я не удержался от смеха.
— Ужасно. При виде этого огромного, рычащего железного чудовища у нее не дрогнул и волосок, но твое скалящееся лицо повергло ее в шок.
Мне пришлось проглотить свои слова. Белка вернулась назад, снова взяла свой желудь, на секунду взглянула в нашу сторону и запрыгнула на «пассат» со стороны Мидж.
— Привет! — дружелюбно сказала та.
Я не видел, но белка, похоже, улыбнулась. Я повернулся, но успел заметить лишь шевеление лесной поросли, когда нахальный зверек снова покинул нас Я ожидал, что Мидж наградит меня одной из своих самодовольных ухмылок, но на ее счастливом лице было только безграничное удовольствие. Я шутливо поцеловал ее в щеку и крикнув: «Вперед!», включил передачу.
Мы помчались дальше, и Мидж, откинувшись на сиденье, рассматривала окрестности.
Вскоре деревья отступили, и за заросшими жесткой травой обочинами открылись заросли густозеленого папоротника и желтого дрока; они отодвинули лес, словно говоря, что все хорошо в меру. Солнце стояло уже высоко, и небо вокруг него выцвело, побледнело. Мы выбрали удивительно удачный денек для поездки за город, и мой энтузиазм снова стал возрастать, несмотря на разочарование, вызванное самим Кентрипом.
Мидж сжала мое плечо.
— Кажется, я вижу его! — сказала она, сдерживая возбуждение.
Я скосил глаза, но ничего не заметил.
— Пропал, — сказала Мидж. — Мне показалось, впереди что-то белеет, но теперь опять мешают деревья.
Машина описала долгий плавный поворот, и лес, словно беря реванш, снова подступил к дороге. Местами низкие ветви хлестали листьями по окнам.
— Этот лес не помешало бы слегка вырубить, — проворчал я, и тут поодаль от дороги мы увидели коттедж.
Сад перед домом был огражден низким, побитым непогодами забором, многие столбы покосились или совсем упали, а к закрытой калитке была приколочена облупившаяся и выцветшая табличка Красивые, но полинявшие буквы гласили:
«ГРЭМЕРИ».
Коттедж
И вот он был перед нами. И при первом осмотре оказался действительно очаровательным.
Я подогнал машину по траве к самому разваливающемуся забору, и мы вдвоем сидели и смотрели на Грэмери, «кругляк» Флоры Калдиан; Мидж словно в благоговении, а я — ну, с приятным удивлением, скажем так. Не могу сказать, чего именно я ожидал, но это было именно то.
Здание действительно оказалось круглым, хотя главная часть, выходящая к нам, была традиционно прямой, только один край изгибался, уходя вдаль (нам еще предстояло понять эту конструкцию). Дом имел три этажа, если считать и мансарду, так что слово «коттедж», может быть, не совсем соответствовало истине. И все же здание выглядело как коттедж, потому что стояло на заросшем травой насыпном холме, отчего казалось как-то меньше. Холм простирался по обе стороны, слева к палисаднику спускались углубленные в склон замшелые каменные ступени. Рядом с домом росли деревья, и ветви царапали белые кирпичные стены, а позади начинался лес (ну разумеется!). Выходящие к нам окна были маленькими, и рамы делили их на мелкие квадратики, что придавало общему виду дополнительное очарование, а черепица на крыше совсем выцвела.
Что ж, таков был первый взгляд, и полное впечатление оказалось более чем благоприятным.
— Майк, это просто чудесно, — сказала, а точнее выдохнула, Мидж, ее взгляд блуждал по неиствовавшим в саду диким краскам, по привыкшим к самостоятельности цветам.
— Мило, — пришлось признать мне. — Но давай посмотрим поближе...
Мидж уже вылезала из машины. Она перебежала на мою сторону и встала перед коттеджем, ее глаза разгорелись еще ярче. Никакого разочарования, никакого крушения иллюзий. Она нервно прикусила нижнюю губу, но не смогла подавить улыбку. Я присоединился к ней, обвил рукой ее талию и сначала полюбовался выражением ее лица, а потом заулыбался сам и лишь после повернулся, чтобы получше обозреть Грэмери.
Я ощутил легкий толчок узнавания, но чувство было мимолетным, слишком смутным, чтобы разобраться в нем. Не был ли я здесь раньше? Нет, в последние тысячу лет не был. Я не мог припомнить, чтобы когда-либо бывал в этих местах. И все же было что-то знакомое... Я стряхнул это чувство, решив, что это своего рода дежа вю, возможно, своеобразная, но легкая реакция на предвкушение чего-то приятного.