Я давно слышал про китайское иглоукалывание, которое вылечивало от насморка, поноса, заикания, от всех болезней.
И вот я иду длинным, широким, светлым коридором, читая по обе стороны на дверях чудесные таблички: «Кислород», «Сероводород», «Парафин» и наконец страшный адрес — «Иглотерапия».
За столом сидело хрупкое, фарфоровое миловидное существо с продолговатыми, как виноградины, зелеными глазами, а узкая, похожая на камеру пыток комната была сплошь задрапирована анатомическими богатырями со стройными сухожилиями, с разветвленными, как корневая система, нервами.
Глядя на них, я почувствовал, будто с меня содрали кожу.
— Ложитесь.
— Знаете, доктор, может, сегодня консультацию, а начнем завтра?
— Ложитесь! — и я услышал звон серебряных игл.
— А это больно, доктор?
— Нет, — сказала она и всадила иглу. Я успел только сказать «ай!».
— Когда дойду до нерва, почувствуете, будто удар электрического тока, — пообещала она, поворачивая иглу и будто открывая меня штопором. — Чувствуете? чувствуете?
— Может, во мне нет этого нерва? — предположил я.
— Вы не волнуйтесь, это я должна волноваться. Чувствуете? чувствуете?
— Я не могу вам сказать, дорогой доктор, как мне неприятно, что нет нерва.
И вдруг будто хватили томагавком, удар тока подкинул меня вверх, чуть ли не до люстры: «Я тут! Я тут, черт побери, твой джинн!»
Я лежал с иглой в нерве, жалея и пестуя его, когда вошел еще один больной.
— Это что же, новый метод лечения?
— Новый, три тысячи лет.
— Ай-я-яй! — весело сказал новенький.
«Сейчас дадут тебе ай-я-яй», — подумал я.
Я слышал, как она всадила ему иглу.
— Больно?
— А, пустяки, — бодро ответил он.
— Чувствуете? чувствуете?
— Есть контакт! — весело крикнул он.
— Молодец, — похвалила зеленоглазая. — У вас все по методике.
А у меня каждый день повторялось: «Чувствуете? чувствуете?» И мне было стыдно, очень стыдно, что я такой бесчувственный, из ряда вон выходящий.
И самое ужасное, я постепенно уже перестал замечать ее виноградные глаза, нежный голубой овал лица, теперь я видел только длинные звенящие иглы в ее длинных сильных пальцах.
И отныне, как только легко, робко прикасалась игла, я жалобно говорил: «Ой!» И когда она начинала: «Чувствуете? чувствуете?», я лихо кричал: «Контакт!»
— Вот видите, — радовалась она, — все правильно.
Так я и прошел весь курс, двадцать четыре сеанса.
И что?
Ничего! Получил путевку в санаторий «Кавказская жемчужина».
На крыльце сидели два курортника, и один из них, с лицом как бычий пузырь, жаловался:
— Я вконец распустил свой жировой обмен.
А второй, желтый, похожий на огурец, оставленный на семена, говорил:
— А я человек здоровый, если не считать повышенного давления, аритмии и еще геморроя.
— Новенький! На медосмотр, — позвали меня.
Комната ожидания была похожа на биржу — лихорадочные глаза, напряженные лица и страстный шепот:
— У вас сколько?
— Сто шестьдесят на девяносто.
— Ребенок, у меня двести.
— Я встаю, голова разламывается.
— Разламывается! Я встаю, голову не могу поднять, как гиря!
— Он не может голову поднять! Я глаз не могу поднять!
— А изжога наблюдается?
— Изжога? Пожар!!
— А кислотность?
— Катастрофа! Растворяю абрикосовые косточки!
— А у меня ноль.
— Э, не меняюсь.
Я присел на диванчик у двери врача.
— Скажите, а сколько у вас холестерина? — обратился ко мне сосед.
— Не знаю.
Он внимательно посмотрел на меня.
— А протромбинчик?
Я пожал плечами:
— А что это такое?
Мне показалось, что он даже отшатнулся от меня.
— Следующий!
За столами сидели два врача в белых халатах и быстро что-то писали на печатных бланках. Перед ними стояли голые санаторники и терпеливо ждали, пока те перестанут писать. А в углу двое быстро и как-то виновато и лихорадочно одевались, словно спасенные после кораблекрушения.
Я сказал: «Здравствуйте!», и одевавшиеся взглянули на меня затравленно, а оголенные тоскливо, и врачи, не поднимая глаз от бумаг, одновременно буркнули:
— Раздевайтесь!
Дело шло конвейером.
И я стал стесненно, будто на улице, раздеваться.
— Маргарита Нарциссовна, этот будет к вам!
Молоденькая, светловолосая, миловидная женщина даже не взглянула на меня, — она читала мою санаторную карту и хмыкала.
— Приехал радикулит лечить, — сообщил я.
— Что́ лечить, мы сами увидим. Венерическими болезнями болели?