И, откинувшись на спинку сиденья, крепко зажмурив глаза, громко зашептала, сложив озябшие ладони лодочкой на груди:
– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое…
– Ничего, барыня, у меня ружжо на всякий случай имеется, – бормотал Савелий, успокаивая не столько графиню, сколько себя.
Молитве матери тихонько вторила Верочка, пристально всматриваясь в черный перелесок, и ей казалось, что среди деревьев то тут, то там вспыхивают огоньки голодных волчьих глаз.
Усадьба Кутасовых внезапно вынырнула из-за холма, играя в легких сумерках на фоне белого снега кремовой штукатуркой, точно изящная шкатулка слоновой кости на крахмальной скатерти. Особняк окружала величественная кованая ограда, вытянутая ажурной полосой над каменным белым цоколем. Сразу за домом простирался обширный темный парк. Въехав в литые ворота, распахнутые по случаю гуляний, лошади пробежали по утоптанной снежной аллее к сияющему огнями дому и остановились у выгнутой подковой лестницы. К прибывшим тут же устремился вышколенный дворецкий-эфиоп. Несмотря на изрядный мороз, он был в одной лишь зеленой ливрее, шелковых панталонах и туфлях с массивными пряжками.
– Как доложить прикажете? – учтиво спросил африканец на чистейшем русском языке, помогая дамам выбраться из саней. Тем временем расторопный конюх Кутасовых вместе с Савелием отводит запыхавшихся лошадок к коновязи у конюшен.
Шествуя по лестнице особняка, графиня Каменева подала эфиопу визитку, и дворецкий, обогнав приехавших, вбежал в прихожую, потоптал по мраморному полу, оббив с туфлей налипший снег, и устремился в комнаты. Через пару минут из-за двери, за которой он скрылся, показалась степенная горничная и низким голосом вымолвила:
– Барыня просить велели. Пожалте в гостиную.
Гостьи двинулись следом за провожатой. Из глубины дома доносилась музыка. Миновав несколько высоких просторных комнат, со вкусом обставленных изящной светлой мебелью, они оказались в гостиной, из которой и плыли божественные звуки. За роялем в центре зеленой комнаты, освещенной лишь пламенем камина, сидела худенькая девушка с черными кудрями, забранными в небрежную прическу, и с упоением музицировала.
– Добрый вечер, милая! – пропела с порога графиня, с любопытством рассматривая обращенную в сторону дверей спину хозяйки. Сквозь ткань платья и впрямь просматривалась вполне приличная выпуклость. Звуки музыки смолкли, и Ангелина поднялась навстречу гостям.
– Верочка! – с теплотой в голосе воскликнула она. – Как же я рада вас видеть! Прошу прощения, когда играю «Лунную сонату» Бетховена, не могу оторваться. Я имею счастье видеть вашу матушку?
Девушка была мила и непосредственна, и очень молода. Верочка кивнула, смущенно улыбаясь.
– Позвольте представиться, – церемонно проговорила Татьяна Андреевна. – Графиня Каменева.
– Очень приятно! Я Ангелина Лившиц, теперь уже Кутасова.
Серые глаза Ангелины лучились счастьем, смуглые щеки тронул едва заметный румянец.
– Вы великолепно играете, дитя мое, – сказала Каменева, продвигаясь в глубь комнаты и подталкивая перед собой дочь. – Надеюсь, мы будем не просто соседями, а сделаемся добрыми друзьями.
– Очень хорошо, что вы приехали, – искренне улыбнулась хозяйка. – Серж постоянно занят, и я все время одна. Вы видели салют? Серж думал меня развлечь, когда приказывал устроить фейерверк после обеда, но мне без него совсем не весело. Прошу вас, проходите, присаживайтесь. Не угодно ли кофе? Или, может быть, лафиту? За знакомство?
Ангелина заговорщицки подмигнула.
– Премного благодарна, с нас будет довольно и кофе, – с надменным видом отказалась Татьяна Андреевна, располагаясь на диване и пристально следя за дочерью, что устроилась в кресле.
Хозяйка обернулась в сторону двери и крикнула:
– Глафира! Скажите Джою, чтобы приготовил кофе!
Вскоре на столе появился серебряный поднос с турецким сервизом. Подхватив двумя пальцами крышку изящной сахарницы, Ангелина взяла специальными щипчиками кусок рафинада и опустила в крохотную, будто игрушечную, чашку, сверху залив ароматным напитком из покрытого тонкой вязью кофейника. По комнате пополз терпкий аромат. Татьяна Андреевна отметила, что на пальце у девушки кольцо с бриллиантом небывалой величины. Ангелина, улыбаясь, передала гостье чашку.
– Джой варит дивный кофе. Слуга попал к нам из Африки и знает толк в этом напитке. Очень вкусно со сливками! И конфеты берите, это папины. Я больше всего «Галу»[1] люблю.