– Дружок твой? – включился второй парень, развернувшись к Григорию. – А чего вы, голубки, в нашем дворе забыли?
Гриша быстро достал что-то из кармана и поднёс к его лицу. Парень замер, будто врезался в стену, и застыл, как солдатик, с безвольно обвисшими руками. Гриша тем временем кинулся на помощь Аркаше, которого уже успели взять за грудки и встряхнуть.
– Отошёл! – рявкнул Гриша, держа артефакт наперевес.
Я вдруг поняла, что дожидаться развязки не стоит. Гриша в настоящий момент был ко мне спиной, а Аркашу загородил от меня тот подвыпивший парень, которого вот-вот собирались заколдовать и, очевидно, допросить мои преследователи.
Второго такого шанса может и не подвернуться.
Я попятилась назад, вылезая из убежища, а потом рванула что есть сил мимо последнего подъезда за угол. Криков позади не было, но я всё равно не останавливалась – неслась со всех ног, то и дело сворачивая, пока у меня хватало дыхания.
Наконец, сил не осталось совсем. Я хотела просто упасть на скамейку в ближайшем дворе, но потом вспомнила указания моей школьной преподавательницы по физкультуре (она строго-настрого запрещала резко останавливаться после быстрого бега) и перешла на медленный шаг. Чтобы отдышаться потребовалось время.
За мной, похоже, никто не гнался. Однако легче мне от этого не стало.
Теперь и речи не могло быть о том, чтобы вернуться к Наде! А ещё я ни на волосок не продвинулась в вопросе поиска родителей!
Нет, ну надо же, как Аркаша с Гришей землю роют! Интересно, они больше хотят вернуть меня или жетон? Если пропуск в Пряниксберг Аркаше выдали на его загадочной работе, то, надо думать, за потерю столь ценного предмета по головке его не погладят. Впрочем, так ему и надо, гаду.
Я в ярости сжала жетон так сильно, что почувствовала боль. Он внезапно разогрелся. Ладонь закололо, и по руке прошла волна будто бы микроразрядов. Тепло из артефакта перешло в кисть, потом распространилось до предплечья, а потом заполнило всё тело. Это длилось лишь мгновение, после чего всё стало по-прежнему. Только вот мне показалось, что жетон в ладони теперь ощущается как-то по-другому. Но в чём разница, я так и не смогла понять.
Что ж, похоже, идти мне некуда. Даже если я навещу ещё какую-нибудь приятельницу, о которой Аркаша мог не знать, то уж переночевать у неё точно не смогу. Мне ведь надо постоянно сжимать в руке жетон, чтобы меня не выследили. Во сне трудно контролировать тело. Рука разожмётся и… всё, возьмут тёпленькой. Не говоря уж о том, что подставлять очередную подругу совсем не хочется. Хотя, конечно, есть вариант примотать его к руке какой-нибудь тряпкой…
Задумавшись о том, что делать дальше, я как-то на автомате добрела до знакомой остановки. Там как раз стоял автобус, в который я, ни минуты не раздумывая, залезла с намерением уехать подальше от этого района, чтобы ненароком не наткнуться на Аркашу и его гадкого друга.
И только когда в автобусе вдруг стало неестественно тихо и люди вокруг замерли в разных позах, до меня дошло, что с зажатым в руке жетоном общественный транспорт идёт только по одному маршруту: мой мир – Пряниксберг.
Ну что ж, далеко не худший вариант. Да и вообще, зачем врать самой себе? На самом деле я очень хочу удостовериться, что этот городок мне не привиделся, а ещё мне невероятно хочется вновь посетить таверну. Это место манило меня, даже мысль о нём пробуждала какое-то невыносимо приятное чувство внутри.
Да, мне всё равно придётся вернуться в свой мир, чтобы узнать, что стало с родителями. Вдруг Аркаша доберётся до них, чтобы шантажировать меня? И документы надо как-то забрать, хотя бы паспорт. Но вот прямо сейчас я не представляла, как можно это всё сделать. Мне требовалось переварить всё произошедшее и составить новый план.
Да, пока в голове хаос, но в таверне эмоции, скорее всего, снова придут в порядок, и я опять начну мыслить ясно.
Я вышла на знакомой уже остановке и решительно зашагала по тропинке.
Таверна ждала меня на окраине, как преданный пёс своего ненадолго отлучившегося хозяина. То, что она ждала именно меня, не вызывало сомнений: едва я вошла, как особняк тут же перенёсся на одну из улочек города. Я увидела её через окна в торговом зале.
Стоило мне шагнуть за порог, как эмоциональная буря внутри снова утихла. Это было очень кстати, поскольку после пережитого приключения меня не просто потряхивало, а основательно штормило. Всё смешалось воедино: злость на бывшего и его приятеля, чувство вины перед родителями, страх, что меня могли поймать и при этом лишить жетона (а значит, единственного шанса вновь вернуться в таверну).