«Ну да бог с ним! И не такую густую кашу расхлебывали!» — подумал Нестеров и зашагал к гостинице.
Начальник встретил Нестерова преувеличенно радостными восклицаниями. Был он толстоват, что никак не шло к геологу и свидетельствовало о том, что он больше времени проводит за столом, чем в поле.
Кинувшись навстречу Нестерову, он потряс его руку жирными, потными руками, потом отбежал и, восхищенно разглядывая его, вскричал:
— Батюшки, орденов-то, орденов! — И Нестеров невольно смутился, так как у него всего и было-то две награды: орден Красного Знамени и орден Красной Звезды. — Жив! А? Вот хорошо-то! А говорили, что ты тяжело ранен… Где это тебя?
— Под Сталинградом, — нехотя ответил Нестеров и принужденно, входя в тон Палехова, добавил: — Но все это пустяки. Гораздо важней то, что с компасом, боюсь, будет трудно работать, стрелка врать станет, слишком много, говорил мне в госпитале врач, железа внутрь принял…
— И все шутит, все шутит! — восторженно закричал Палехов. — Но знаешь, — заговорил он вдруг проникновенно, — я тобой не очень доволен, нет, не очень! Не бережешь себя, да и с нами не считаешься! Конечно, мы не герои, не воевали, но все-таки надо было подумать и о том, что мы тут уже два года безвыездно просидели! Люди из эвакуации возвращаются, а мы из экспедиции никак не выберемся…
— Ты имеешь в виду новое задание?
— Да, да, да! Прямо скажу — огорошил! Но это, так сказать, мое личное мнение. Комитету, конечно, виднее. Хотя признаться, ума не приложу — что мы тут еще можем найти? А ведь в задании прямо сказано: обратить особое внимание на алмазы и вольфрам… Ну, об этом я еще снесусь с комитетом, а ты-то, ты-то что будешь делать? Знаешь, я думаю, тебе пока следует отдохнуть. Я понимаю, в комитете не знали местных условий, потому и дали тебе это задание…
— Я сам взял его! — жестко сказал Нестеров.
— Ну конечно, конечно, я не спорю, — замахал Палехов короткими руками, словно успокаивая его. — Вот только людей у нас нет, рабочих-то я отпустил, ты уж извини, о твоем приезде не знал, — несколько язвительно ввернул он, — так что зимние разведки вести все равно не с кем… Ну, а весной, глядишь, и надобность в этом отпадет, — ведь мы-то свои люди, знаем, что найти алмазы трудно, ох, трудно!
Нестеров работал с Палеховым много лет, никогда между ними никаких ссор не было, но теперь в этом человеке ему все не нравилось. То ли Нестеров подходил нынче к людям с другими мерками и требованиями, то ли сам Палехов за эти полтора года изменился. Во всяком случае, Нестеров знал одно: на фронте он не хотел бы иметь Палехова своим начальником, да и здесь подчиненное положение грозило ему, по-видимому, многими неприятностями.
Он смотрел на Палехова испытующе, так, словно перед ним стоял человек, которого еще предстояло узнать. Палехов заметил это и сбился со своего развязного тона. Вначале он все время перебивал Нестерова, не давая сказать ни слова и как бы подсказывая ему решение, заранее убеждая, что оно придумано совместно, а тут вдруг замолчал и посматривал на Нестерова настороженно, даже чуть испуганно.
— Разведки я начну зимой, — сказал Нестеров.
— Зимой? Не знаю, не знаю… Варвара Михайловна заходила ко мне вчера. Она тоже считает, что надежда на алмазы слабая.
— Не ты ли ей внушил это? — сухо спросил Нестеров.
— Ну, ты скажешь! Она девица взрослая, у нее свое мнение имеется. Да и отдохнуть тебе не мешает.
— Отдохнуть я еще успею.
— Как хочешь, как хочешь, — пробормотал Палехов. — Только я бы не советовал так торопиться. Ты не хуже меня знаешь, сколько времени на эти поиски зря затрачено… Больше ста лет об уральских алмазах говорят, а удачи что-то никому нет…
— А моя заявка на Ниме?
— И я и Варвара Михайловна там искали и ничего не обнаружили. Должно быть, твои находки были случайными.