Пока я находился в земле таанов, время утратило для меня всякое значение. Я не жалел сил, чтобы хоть немного очеловечить их. Я пытался научить их быть людьми. Все это я делал с одной неотступной мыслью — вернуться назад и исполнить данную богам клятву. Я непрестанно молил богов, чтобы они продлили мне жизнь. И они вняли моим мольбам. Внешне я остался в том возрасте, в каком был, когда меня постигла кара богов.
Теперь Дагнарус картинно опустил глаза к полу, выражая скорбь.
— Вернувшись на землю Лерема, я с грустью и отчаянием увидел, что моя возлюбленная Виннингэльская империя пребывает в запустении. Соседние государства позволяют себе издеваться и насмехаться над нею. Я увидел, как возросла власть Церкви и ослабела власть короля. В годы правления моего отца Церковь и государство не соперничали из-за власти. Теперь же я с горечью убеждался, что Церковь все более вмешивается в дела государства.
Бароны одобрительно зашептались.
— Горечь наполняла мое сердце, когда я видел, что стало с нашей армией. Она оказалась в еще большем запустении, нежели королевская власть. Ее ряды сократились, боевой дух подорван. Когда виннингэльской армии пришлось сражаться с армией Карну возле города, который теперь называется Делек-Вир, наши войска потерпели сокрушительное поражение и были вынуждены с позором отступить. Но еще печальнее, что Виннингэль ни разу не попытался вернуть захваченный карнуанцами Портал.
Карнуанцы безнаказанно разгуливают по нашей земле. Они требуют плату за пользование Порталом, который изначально принадлежал нам. Они насмехаются над нами и обвиняют нас в трусости. Неужели виннингэльские солдаты и вправду трусливы?
Вопрос Дагнаруса был обращен прежде всего к высшим офицерам Королевской гвардии. Те стояли с красными лицами и покрытыми испариной лбами.
— Нет! — загремел Дагнарус — Виннингэльские солдаты — самые лучшие, самые храбрые и самые преданные солдаты в мире.
Ответом ему был одобрительный рев.
Дагнарус возвысил голос.
— Я знаю наших солдат не понаслышке. Я сам не раз водил их в сражение. Но даже храбрейшие воины нуждаются в выучке. Они достойны сражаться самым лучшим оружием и иметь самую лучшую амуницию. А это стоит немалых денег. Но наши солдаты нуждаются не только в этом. — Дагнарус на несколько секунд умолк. — Они нуждаются в уважении.
Кто-то из гвардейских офицеров встретил его слова приветственными возгласами. Солдаты подняли головы. У них заблестели глаза, руки сжались в кулаки. Одни горячо кивали, другие кричали «да!», и почти все бросали хмурые взгляды на регента и магов.
«Умный шаг, — невольно подумал Ригисвальд. — Очень умный и своевременный шаг».
— Да, я вернулся в Лерем, приведя с собой армию! — продолжал Дагнарус. — Но эта армия завоевала Дункар и поставила город на колени! Эта армия вторглась в пределы спесивого и хвастающегося своей непобедимостью Карну. — Дагнарус обращался непосредственно к офицерам. — Из-за моих атак карнуанцы вынуждены оголить оборону Делек-Вира. У вас есть прекрасная возможность ударить по ним. Они не выстоят против вас. Вы вернете себе Портал и, что еще важнее, восстановите уважение к виннингэльской армии.
Теперь уже каждая его фраза тонула в одобрительных возгласах. Дагнарус вновь умолк, потом спокойно, даже как-то буднично произнес:
— Я отдам вам Дункаргу и Карну со всеми их богатствами и населением. Это будет моим подарком Виннингэлю. Они станут частью нашей империи, и мы навсегда избавимся от угроз с их стороны. Виннингэльская империя сделается самым могущественным государством Лерема, куда более могущественным, чем при правлении моего отца, короля Тамароса, да благословят его боги.
Дагнарус простер руки, словно Дункарга и Карну лежали у него на ладонях.
— Берите их. Они ваши. Взамен я прошу от вас лишь того, что по праву является моим. Я не требую, не угрожаю взять силой, а прошу: сделайте меня вашим королем. Или, правильнее будет сказать, императором, ибо Виннингэль в скором времени станет величайшей империей за всю историю Лерема.
Присутствующие молчали. На какое-то время они перестали даже дышать. Кловис растерянно смотрела на Дагнаруса и без конца моргала. Она ожидала от него любых требований, только не этого. Лицо Инквизитора оставалось бесстрастным; какие бы чувства ни владели им, он крепко держал их внутри. Раскрасневшийся, улыбающийся Тасгалл то и дело поглядывал в сторону Ригисвальда, пытаясь встретиться с ним глазами. Ригисвальд не отвечал на его призывы. О чем теперь говорить, когда все зашло слишком далеко?
Подобно всякому вдохновенному и удачливому лжецу, Дагнарус строил свою ложь на полуправде, которая всегда страшнее отъявленной лжи. Придворные интриги были знакомы ему с детства; он постигал их искусство с прилежанием, какое и не снилось его учителю Эваристо. Скорее всего, врикиль заранее сообщил ему об усиливающейся враждебности между Церковью, с одной стороны, и баронами и военными — с другой. Слишком долго Церковь, подобно далекому солнцу, равнодушно взирала, как на грешной земле нарастает снежная лавина тягот и противоречий. Одного-единственного крика оказалось достаточно, чтобы она безудержно поползла вниз. И никакими мольбами к богам, никакими силами эту лавину уже не остановишь и не повернешь вспять.
— А что вы намерены делать с армией ваших чудовищ? — неожиданно спросила регент. — Прикажете им убираться восвояси? Мы знаем, во что обошлась Дункару капитуляция. Сколько женщин ваши тааны угнали в рабство? Сколько детей зверски убили? Даже если бы мы и согласились на ваши условия, чего мы, естественно, не сделаем, я не верю, что тааны смиренно возвратятся к себе на родину, никого и пальцем не тронув.
Дагнарус, несомненно, предвидел такой вопрос, и ответ у него был готов заранее.
— Половину армии я отправлю в Делек-Вир, на войну с карнуанцами за возвращение нашего Портала. Вторую половину я, став королем Виннингэля, просто уничтожу.
— Ты решишься уничтожить верных тебе солдат?
Юный король спрашивал не только из любопытства, в его вопросе сквозил упрек.
Ригисвальд заметил, как опасно блеснули глаза Дагнаруса. Блеснули и тут же погасли. Он поклонился королю, всем видом показывая, что понимает озабоченность юного Хирава.
— Ваше величество, когда крестьянин забивает свиней на мясо, он не думает об их верности. К таанам бессмысленно подходить с человеческими мерками. Они — не люди, а звери. Благодаря мне они ели досыта, я хорошо с ними обращался. И если я заберу их жизни, это будет не более чем взыманием долга. Поверьте, тааны крупно задолжали мне.
Дагнарус повернулся к собравшимся.
— Я не требую от вас немедленного ответа. Я удалюсь и дам вам время подумать над моими предложениями. После заката я вернусь и выслушаю ваш ответ. Вас это устраивает?
Бароны ответили громогласным «да».
Регент переглядывалась с Инквизитором и Тасгаллом.
— Нам требуется больше времени, — заявила Кловис.
— Это излишне, — обворожительно улыбаясь, ответил Дагнарус. — Здесь не о чем долго раздумывать. Вы либо принимаете мое предложение, либо отвергаете его. Итак, до вечера.
Дагнарус поклонился королю и собравшимся и уже намеревался покинуть зал, когда какой-то внутренний демон заставил Ригисвальда сунуться к нему с вопросом:
— Ваше высочество, а как насчет врикилей?
Дагнарус обернулся, изящно откинув плащ на плечи. Его лицо выражало искреннее недоумение.
— Простите, почтенный господин, мне непонятен ваш вопрос.
— Я спрашиваю о врикилях. — Ригисвальд встал, заложив руки за спину, — Об отвратительных живых мертвецах, поддерживаемых силой Пустоты. Их создает тот, в чьих руках находится Кинжал Врикиля. Уверен, вы должны были слышать о них.
— В раннем детстве, когда нянька рассказывала мне сказки, — ответил Дагнарус, сдерживая смех. — С тех пор я ничего не слышал о врикилях, почтенный господин.
— Один из них был убит в городе не далее как вчерашним вечером, — вмешался Тасгалл. Он хотел еще что-то добавить, однако Дагнарус его перебил: