Вольфрам пожал плечами. Сейчас он знал, что ему надо пристально следить за Ранессой.
— Дело почти безнадежное, — сказал Колост. — Но пусть Волк покажет тебе верный путь.
Дойдя до конца площади, Колост остановился.
— Очень бы хотел отправиться вместе с тобой, но не могу. Пока меня здесь не было, Клан Меча и Красный Клан опять затеяли войну. Придется их растаскивать, а то ведь головы друг другу перешибут.
— Удачи тебе, — сказал Вольфрам.
— И тебе тоже, — ответил Колост.
Когда они расстались, каждый из них, подумав о другом, мысленно произнес:
— Тебе она очень понадобится.
Врикиль Каладвар при жизни был эльфом. Наверное, он согласился бы с Ранессой, ибо тоже прескверно чувствовал себя в обличье дворфа. Он привык к вольному житью, и образ жизни Пеших показался ему невыразимо скучным. Каладвар так сильно возненавидел дворфов, что не испытал никакого удовольствия, когда убил одного из них. Еще бы! Ему предстояло втиснуться в чужую шкуру и окунуться в поток нагоняющих тоску чужих воспоминаний. Он побаивался, что ему придется торчать здесь нескончаемо долго. Однако, к счастью для Каладвара, ему подвернулся местный Владыка, и он заполучил сведения, столь остро необходимые для его повелителя.
Если бы тогда, теперь уже в далеком прошлом, не появился дракон и не заставил его пуститься наутек, Каладвар ни за что не связался бы с Пустотой. Он бы стал одним из Вещих. Каладвар был очень высокого мнения о своих магических способностях, и не напрасно. Сейчас он вполне мог бы справиться с юным и неопытным драконом, но его не интересовала война с драконами. Единственное, чего страстно желал Каладвар, — это поскорее выбраться из обличья дворфа и вернуться в свое. Он покинул площадь перед шатром не из страха. Каладвар торопился сообщить новости своему повелителю и поскорее выбраться из этого жуткого города.
Дагнарус отправил Каладвара в Сомель, наказав ему вернуться с частью Камня Владычества, хранившейся у дворфов. Но в Сомеле врикиля ждало крупное разочарование: кто-то успел похитить Камень раньше него. Его обскакали, как выражались эти жуткие дворфы. Неудивительно, что Дагнарус пришел в ярость и велел Каладвару оставаться в Сомеле до тех пор, пока не добудет точных сведений о похитителе.
Каладвар и сам пробовал гадание на огне в надежде выявить вора. Но в его замыслы вторглась Пустота. Странно: уж ей ли не быть его союзницей? Это до крайности ошеломило врикиля. Кто-то показывал ему, что Дагнарус не единственный способен управлять Пустотой. И теперь Каладвар знал кто.
Добравшись до своей лачуги, Каладвар положил руку на кровавый нож и призвал Дагнаруса.
Владыка Пустоты, став правителем Виннингэля, уже не мог отвечать с прежней быстротой. Каладвару было невыносимо ждать. Он пробовал убеждать себя, что с утра до самой ночи Дагнаруса постоянно окружают люди. Но это не прибавляло врикилю терпения.
— Говори побыстрее, — вдруг раздался голос Дагнаруса, заставший Каладвара врасплох. — У меня мало времени. Что ты выяснил?
— Мой повелитель, я знаю, кто похитил их часть Камня Владычества, — напыщенно произнес Каладвар.
— Давай без выкрутасов, а то тебе не поздоровится, — холодно ответил Дагнарус. — Оставь замашки дешевого менестреля и говори дело.
— Мой повелитель, похитителем оказался Клет.
Ответом ему была тишина, столь же пустая, как сама Пустота. Затянувшееся молчание Дагнаруса обеспокоило Каладвара. Он не мог покинуть Сомель без разрешения повелителя. И вдруг — непонятное молчание.
— Мой повелитель, вы меня слышите? — осторожно спросил Каладвар.
— Ты в этом уверен? — сурово спросил Дагнарус, не отвечая на его вопрос.
— Да, мой повелитель. Здешний Владыка устроил гадание на огне в том шатре, где у них лежал Камень. Правда, мне ничего не удалось увидеть, зато я слышал его разговор с другим дворфом. Камень похитили трое таанских воинов. С ними был раб из полутаанов. Возможно, вас это позабавит, мой повелитель. Оказывается, тааны не подозревали, что магия Камня отплатит им за прикосновение к нему, и поэтому они…
— Я не нахожу в этом ничего забавного, — оборвал его Дагнарус. — Скажи мне главное: тааны унесли Камень с собой?
— Да, они покинули шатер вместе с Камнем.
— Ты уверен, что это был приказ Клета?
— Тааны часто упоминали имя Клета. Но откуда Клет мог узнать о местонахождении Камня?
— Мы часто сражались с ним бок о бок, — тихо ответил Дагнарус, предаваясь воспоминаниям. — Я спас ему жизнь. Он спас мой замысел о завоевании мира. Мы принадлежали к разным расам, но думали одинаково. Из всех врикилей, что я создал, он один меня понимал. Я прощал ему бунтарский характер, поскольку я и сам таков. Но я не смог простить ему разрыва со мной. Он не верил, что я способен позаботиться о таанах. Зря он мне не поверил…
Иными словами, мысленно заключил Каладвар, Дагнарус сам рассказал Клету, где искать часть Камня, принадлежащую дворфам. Возможно, не словами. Повелитель мог оказаться беспечным в своих мыслях, а хитрый и коварный Клет сумел прочесть их с помощью кровавого ножа.
— Да, Каладвар, это моя вина, — сказал Дагнарус, и врикиль невольно поежился.
— Мой повелитель, я не хотел…
— Довольно болтовни, — снова оборвал его Дагнарус. — Случившееся мне выгодно. Для Клета Камень бесполезен. Он не может даже прикоснуться к нему. Клет похитил Камень, ибо знает, что я за ним приду. И я действительно за ним приду. Обязательно приду…
— Мой повелитель, каковы будут ваши приказания насчет меня?
«Позволь мне выбраться отсюда», — мысленно умолял Дагнаруса Каладвар.
— Вернешься в Тромек и вместе с Вэлурой и Защитником будешь участвовать в войне против Божественного.
— Да, мой повелитель! Благодарю вас, мой повелитель. Выезжаю немедленно.
Каладвар был почти у двери. Кровавый нож по-прежнему оставался в его руке. Мозг врикиля уловил какие-то слова, произносимые Дагнарусом. Каладвар старался их не слышать, боясь, что повелитель передумает и велит ему оставаться в Сомеле. Однако что-то не позволяло врикилю просто засунуть нож в ножны и забыть о нем. Он прислушался и облегченно вздохнул. Повелитель Пустоты обращался не к нему, а к мятежнику Клету.
— Ты допустил одну ошибку, Клет, — говорил Дагнарус, и его спокойный тон был куда страшнее, нежели его гневный голос. — Я на многие твои выходки глядел сквозь пальцы, но эту так не оставлю.
Каладвар поспешно спрятал кровавый нож в ножны. Он решил не вынимать его до тех пор, пока не оставит земли дворфов далеко позади.
Вольфрам с Ранессой три дня подряд летали вдоль и поперек над южной частью Хребта Дворфа, выискивая следы таанов. Колост был прав: за три месяца след похитителей давно простыл. Но Вольфраму было достаточно обнаружить следы их лагеря или костра. Тогда бы он снова устроил гадание на огне. Если костер разводили тааны, огонь подсказал бы ему направление, в котором те двигались. К тому же место их привала подсказало бы ему, где они останавливались потом.
По рассуждениям Вольфрама выходило, что тааны ушли на запад. Ведь оттуда они и явились на землю Лерема. Часть таанской армии по-прежнему вела бои в Карну. Похитители наверняка двинулись туда вместе с добычей. Однако… знай Вольфрам о страхе таанов перед водой, он не стал бы понапрасну тратить время на поиски по берегам реки. Дворф этого не знал, а потому предположил, что тааны переправились через реку на лодке. По его просьбе Ранесса кружила над берегами, то поднимаясь, то опускаясь. Вольфрам настойчиво искал следы костра, и ему удалось найти следы даже нескольких костров. Увы, гадание безошибочно показывало ему, что эти костры разводили дворфы.
Ранессе наскучили поиски. Днем она без конца ныла, а к вечеру становилась и совершенно невыносимой. Не проходило часа, чтобы она не угрожала вернуться в монастырь, с Вольфрамом или без него.
Наступил вечер третьего дня бесплодных поисков. Вольфрам и Ранесса сидели у костра.
— Вот что я тебе скажу, — вдруг нарушила молчание Ранесса. — Сегодня мы опять впустую летали над этой дурацкой рекой. Мне до смерти надоели твои поиски.