— Могла бы и не вылезать из своей драконьей оболочки, — огрызнулся Вольфрам. — Тем более, человеческое обличье тебе надоело.
— Вылезла, чтобы спорить с тобой, — объяснила Ранесса, и пламя костра сверкнуло в ее глазах.
Вольфрам усмехнулся.
— Девонька, да мы с тобой только и делаем, что спорим. Что же все-таки тебя заставило принять человеческий облик?
— Драконам не пристало спорить с такими, как ты. Это унижает наше достоинство, — надменно произнесла Ранесса.
Вольфрам тяжело вздохнул.
— А я и не предполагал. Могу я вздремнуть, пока ты собираешься с мыслями?
— Нет.
— Ладно, дорогуша. Тогда выкладывай.
— Два дня назад ты даже не подозревал, что существует какая-то Фенелла, — начала Ранесса. — И пока тааны не уволокли эту девчонку, всем было на нее наплевать. Не понимаю, чего она застряла у тебя в мозгах? И Камень ваш тоже десятки лет валялся без надобности, а теперь вы спохватились.
— Потому я и решил пуститься в поиски, — сказал Вольфрам.
Он вполголоса произнес ритуальную молитву над костром и окружил тлеющие угли земляным валом.
— Я все-таки не пойму причины, — не отставала Ранесса.
— Ты сама ее назвала. И правильно сказала: всем было наплевать на эту девочку.
Вольфрам встал и стряхнул с ладоней землю. Потом пристально и сурово взглянул на Ранессу.
— Уж кому, как не тебе, это понять.
Вольфрам отошел, чтобы разложить свою нехитрую постель. Краешком глаза он видел, что Ранесса по-прежнему стоит и глядит на него. От костра исходило приятное тепло. Засыпая, Вольфрам подумал: наконец-то последнее слово осталось за ним.
Наутро Ранесса пропала.
Вольфрам обыскал все окрестности — Ранессы нигде не было. Вольфрам успокаивал себя, говоря, что она отправилась на охоту. Тело дракона требовало огромного количества мяса, и Ранесса нередко улетала, чтобы поохотиться на оленя или горную козу. В зависимости от своего настроения она, бывало, приносила Вольфраму лакомый кусочек на жаркое.
Вольфрам твердил себе успокоительные слова, а в мозгу все время шевелилась тревожная мысль: а вдруг Ранесса и впрямь выполнила свою угрозу? Он сильно разозлил ее вчера; вот она взяла и улетела одна. Вольфрам побрел вдоль берега реки, вяло соображая, что делать дальше. Но если с возможностями Ранессы поиски оказались безуспешными, то без нее…
— Я все равно буду продолжать, — упрямо произнес Вольфрам, глядя на свое отражение в речной воде, слегка подернутой рябью. — Я поклялся себе. Пусть на это уйдут годы. Может, вся оставшаяся жизнь.
Он грустно улыбнулся.
— Я стану похож на Владыку Густава. Меня тоже будут считать безумцем. А потом, через много лет, обо мне начнут сочинять баллады.
Крупная тень загородила солнце. Вольфрам поднял голову и облегченно вздохнул. Над ним кружила Ранесса.
— Ты искал не в тех местах! — крикнула она с высоты. — Тааны ушли на север. Далеко на север. Они пересекли реку Арвен невдалеке от Нового Виннингэля.
От удивления Вольфрам разинул рот.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Что? — наклонила шею Ранесса. — Мне не слышно.
— Откуда ты это узнала? — проревел он во всю мощь своих легких.
— Взяла и спросила.
— У кого? — снова крикнул Вольфрам. — У кого ты спрашивала?
Он выразительно обвел рукой пространство, давая понять Ранессе, что вокруг — глухие места.
— Здесь некого спрашивать!
Ранесса что-то пробормотала.
— Говори громче!
— Если желаешь знать, я спросила у чайки.
— Давай спускайся! — потребовал Вольфрам. — Иначе я потеряю голос.
Ранесса еще немного покружила, выбирая себе место. Облюбовав нагретые солнцем камни, она опустилась туда.
— Мне послышалось, что ты спрашивала у… чайки, — сказал Вольфрам, приблизившись к драконьей голове.
— Тебе не послышалось. Я спросила у чайки, не видела ли она тех таанов, и болтливая птица выложила мне все. Чайки несколько месяцев только об этом и говорят, — насмешливо добавила Ранесса. — Немного же надо пищи для птичьих мозгов.
— Я и не знал, что ты умеешь разговаривать с чайками, — сказал ошеломленный Вольфрам.
— Как видишь, умею, — ответила Ранесса, не желая вдаваться в подробности.
— И все драконы умеют?
— Наверное. Послушай, раз теперь мы знаем, в каком направлении они шли, чего мы тянем время?
— Погоди, — остановил ее Вольфрам. — Это что же получается? Мы три дня подряд летали наугад, когда тебе было достаточно расспросить первую встречную чайку!
Ранесса упорно глядела вдаль.
— Ранесса! — Вольфрам едва сдерживал гнев. — Так почему же ты не спрашивала?
Она нагнула шею.
— Разговаривать с птицами — это слишком уж… по-пеквейски.
— По-пеквейски?
— Ну да. Это пеквеи любят с ними разговаривать. Так мы летим? — недовольно спросила она.
— Летим, — отозвался Вольфрам.
Он вскарабкался на спину дракона, старательно пряча усмешку.
ГЛАВА 10
Плавание Шадамера, Алисы, Дамры и Гриффита на корабле орков протекало на удивление безмятежно. Над головой постоянно светило солнце, а за кормой тянулся пенный след спокойных морских вод. Корабль плыл очень быстро, чему в немалой степени помогали магические способности корабельной ведуньи Квай-гай и Гриффита. Одна своей магией утихомиривала волны, другой усмирял ветры. Корабль благополучно миновал Сагванское море, столь же благополучно обогнул мыс Дурных Знамений и в необычайно короткие сроки оказался в море Орков.
Магия Гриффита произвела большое впечатление на капитана Кал-Га. Орк даже не подозревал, насколько полезным на борту корабля может быть эльф, владеющий воздушной магией. Отозвав Гриффита в сторону, Кал-Га предложил ему место второго корабельного ведуна. Гриффит учтиво поблагодарил за признательность и честь, но сказал, что вынужден отклонить предложение.
— Поскольку Вещие в свое время потратились, обучая меня магии, им не понравится, если я пойду к вам на службу, — объяснил он капитану.
Кал-Га все понял и сказал, что готов отчислять Вещим небольшую часть своих доходов, если их это устроит.
Гриффит как можно вежливее растолковал орку, что Вещих это никак не устроит.
Меж тем Кал-Га не отказался от своих замыслов. Он знал, что орки с давних времен подозрительно относились к магии других рас. Любой ведун, осмелившийся применить иную магию, кроме водной, считался почти что предателем. Капитан Кал-Га понимал, что из-за такой узколобости его соплеменники многое теряют. Поэтому он без обиняков заявил Квай-гай, что ей не мешает поучиться у эльфа чужеземной воздушной магии. Поначалу ведунья встретила это в штыки, но, поразмыслив, согласилась.
Пока Гриффит проводил время с ведуньей, учась у нее магии Воды и обучая ее воздушной магии, Дамра впервые в жизни по-настоящему отдыхала. Убаюканная красотой моря и сознанием отрезанности от привычного мира с его долгом перед всеми и вся, днем она неспешно созерцала море и предавалась таким же неспешным размышлениям. Ночью ее ждали ласковые руки мужа.
Шадамер постигал искусство мореходства. Кое-чему он научился во время предыдущего плавания. Теперь он стремился изучить устройство и оснастку корабля. Он взбирался на мачту и спускался в трюм. Подражая оркам, Шадамер попытался соскользнуть по канату вниз, но содрал кожу на ладонях. Но на этом его беды не кончились. Он упал с мачты и лишь по счастливой случайности не сломал себе шею, поскольку грохнулся не на палубу, а в воду. Орки быстро выловили его и подняли на палубу. Насквозь промокший барон хохотал и уверял, что обожает плавать.
Увидев, что Шадамер серьезно настроен учиться, орки охотно взялись учить его своему ремеслу. Они верили в его успех: пока он находился на борту, не было ни одного дурного знамения.
Сам барон не разделял их уверенности. Внешне он оставался все таким же веселым и неунывающим, но на самом деле ему было отнюдь не весело. Ну чего еще Алисе не хватает для счастья? Шадамер постоянно терзал себя этим вопросом, не находя ответа. Он буквально лез из кожи вон, пытаясь быть идеальным возлюбленным, но его слова встречали язвительные выпады, а его нежные взгляды почему-то заставляли Алису отворачиваться или поднимать глаза к небу. Она то осыпала барона колкостями и на каждом шагу подкусывала его своим острым язычком, то замолкала и уходила в себя. Иногда он ловил на себе ее печальные взгляды, в которых сквозило отчаяние.