Поженились они и зажили душа в душу. Помнила жена уговор и никому не помогала советом.
Но вот однажды произошёл такой случай: у одного бедного крестьянина его единственная кобыла родила жеребёнка. Жеребёнок был резвый и весёлый, забежал он в соседний двор к богатому крестьянину и стал играть с его жеребцом.
А богач был жадный, мало было ему своего добра, запер он жеребёнка во дворе, а когда бедняк пришёл за ним, богатый заявил, что это его жеребёнок.
Стали они судиться и до тех пор судились, пока не дошли до самого короля. Ну а известно, что король всегда на сторону богатых встанет: он и присудил жеребёнка богачу:
— Дитя всегда к своей матери убегает, — сказал он.— Значит, жеребец и есть его мать.
Бедняк себя не помнит от горя, что отняли у него жеребёнка, идёт по дворцовой лестнице и всё повторяет:
— Вот горе-то какое! Как же это может быть: жеребец — и вдруг он мать моего жеребёнка?
Услышала это королева и говорит:
— Что это такое ты говоришь?
Тогда расстроенный бедняк рассказал ей всё, что с ним произошло. Выслушала его королева, пожалела и решила ему помочь:
— Завтра утром король пойдёт на прогулку. Стань на дороге, расстели перед ним на земле сеть и лови ею рыбу. Король спросит тебя: «Что ты ловишь?» А ты отвечай ему: «Рыбу». Удивится король: «А разве на сухой дороге ловится рыба?» А ты скажи: «А разве жеребец может быть матерью жеребёнка?» Только не говори, кто тебе посоветовал так сделать.
Так всё и вышло, как сказала королева. Но король догадался, что крестьянин не сам это придумал, и до тех пор грозил ему, что казнит его, пока крестьянин не признался.
Пришёл король домой, призвал жену и говорит:
— Не выполнила ты моего приказа, дала всё-таки совет; придётся тебе уходить. Но мы с тобой так хорошо жили, что разрешаю тебе взять с собой то, что тебе дороже всего.
На прощанье устроил король пир во дворце, и последний стакан вина королева сама поднесла мужу. Выпил он его и заснул крепким сном: подмешала королева туда сонный порошок.
Запрягли лошадей, уложили короля в карету, и привезла его жена в свой прежний дом, к отцу. Положила его спать на соломе.
Просыпается утром король, спрашивает:
— Где я?
— У меня в доме, — отвечает жена.— Ты ведь сам сказал, что я могу взять с собой то, что мне всего дороже.
— Ну, раз ты такая умная и так любишь меня, — сказал король,— едем обратно во дворец, и теперь советуй кому хочешь.
Плохо с тех пор приходилось богачам: королева всегда помнила, что родилась она в бедной семье пастуха.
ОБЕЗЬЯНА И ЧЕРЕПАХА
Неужели вы не знаете, дети, черепахи Лу-ин?
Ну, той самой Лу-ин, что живёт в расщелине валуна на берегу океана? Это весьма почтенная и пожилая черепаха. Она прожила на белом свете триста лет, и ей есть о чём рассказать своим друзьям. Но об одном случае черепаха никогда никому не рассказывает. Это о своей дружбе с обезьяной. Вы сейчас поймёте, почему Лу-ин не любит об этом вспоминать.
Дело было так. Однажды черепаха отправилась погулять по морскому берегу и встретила обезьяну. Обезьяна понравилась черепахе, а черепаха понравилась обезьяне. Вот черепаха и говорит:
— Почтенная макака! Я давно мечтала о дружбе с обезьяной. Я просто счастлива, что встретила вас!
На это обезьяна ответила:
— Я проделала длинный путь, чтобы увидеть вас, госпожа Лу-ин, насладиться мудрыми словами вашими и лицезреть красоту вашу и изящество.
И так, говоря друг другу приятные речи, они незаметно приблизились к валуну, где жила черепаха.
— Любезная макака,— сказала черепаха,— окажите мне честь отобедать со мной.
И она угостила обезьяну ракушками, молоденькой травкой и сочной морской капустой.
После обеда черепаха поползла провожать свою дорогую гостью. Обезьяна жила в ближнем лесу. День был ясный, солнечный, дорога красивая, и они совсем не утомились.
— Ну вот мы и пришли,— сказала макака и остановилась у толстой высокой пальмы.— Мой дом на самой вершине дерева. Прошу вас, почтенная Лу-ин, осчастливить своим посещением мою жалкую лачугу.
— Милая макака,— заметила смущённая черепаха,— разве вы не знаете, что я не умею лазать по деревьям? Я могу плавать в воде, опускаться на дно океана, ловить мух, но лазать на деревьях я не могу.