Вот уже много лет, подумал Харкорт, Нечисть стоит на страже вдоль стены, притаившись в ожидании нападения, не покидая своего поста, хотя до сих пор никто сюда проникнуть не пытался. Впрочем, как знать, может, кто-то и пытался, но был отбит, и никто об этом так и не узнал? Но если такие случаи и были, то немного. Можно ли отнести к ним попытку дяди Рауля? Пожалуй, нет, ведь о его присутствии они так и не догадались. Будь на их месте люди, им давно надоело бы сидеть в засаде без всякой видимой пользы, они бы ослабили бдительность и только делали бы вид, что стерегут. А Нечисть — могло это ей надоесть или нет? Способна она отвлечься, расслабиться? Он пожал плечами. Кто знает? Кто может знать что-нибудь про Нечисть? Но полагаться на то, что она потеряла бдительность, не стоит.
Харкорт переползал от куста к кусту, от камня к камню, время от времени останавливаясь и внимательно осматривая долину. И вот он наконец в первый раз заметил стражу — какие-то неопределенные тени, сгрудившиеся в густом кустарнике у самой стены так тесно, что он никак не мог разглядеть их по отдельности. Сначала он подумал, что это ему только почудилось, и только вглядевшись как следует, убедился, что они действительно там. Они не двигались — судя по всему, он все еще оставался незамеченным.
С удвоенной осторожностью он двинулся дальше, к подножию холма. Через некоторое время он снова остановился, но уже никого не мог разглядеть — угол зрения изменился, и теперь они были скрыты зарослями кустарника.
Почему они прячутся? — подумал он. — Почему не стоят открыто? Ведь так легче отпугнуть незваных гостей, если они появятся. Может быть, Нечисть хочет, чтобы поместье казалось неохраняемым, чтобы никто не догадался, что здесь есть что охранять? Заброшенное и, скорее всего, неоднократно разграбленное поместье вряд ли может кого-нибудь заинтересовать. Может быть, это Нечисти и нужно больше всего — чтобы поместьем никто не интересовался?
Кустарник стал гуще, дальше пришлось двигаться ползком и гораздо медленнее. Казалось, зарослям не будет конца. Однако вскоре он подполз к опушке и долго лежал на животе, разглядывая поместье, которое было теперь гораздо ближе. Дом был большой, просторный, но не такой огромный, как показалось ему сначала. Красновато-желтая черепица кровли, выцветшая от времени, мягко светилась в лучах восходящего солнца. Толстые балки выступали на поверхности оштукатуренных стен. Перед домом и, вероятно, со всех сторон его поднималась стена из белого камня, такая высокая, что заслоняла собой нижнюю часть дома. За стеной лежал парк, в центре которого стоял дом. Там виднелось несколько деревьев, а по зеленому газону были разбросаны клумбы с яркими цветами. Красивый парк, подумал Харкорт. Как будто совсем из другого времени. Когда-то по этим лужайкам расхаживали родовитые римляне, а за столиками под деревьями сидели римские матроны, угощаясь пирожными, потягивая вино и весело болтая между собой. Теперь здесь не было ни души.
Кто-то тронул Харкорта за плечо. Задохнувшись от испуга, он мгновенно перевернулся на спину и занес правую руку с зажатым в ней кинжалом Иоланды, готовый нанести удар.
Перед ним стоял тролль с веревкой на шее.
Левой рукой Харкорт схватил его за горло и опрокинул на землю рядом с собой.
— Это ты! — прошипел он сквозь зубы. — Опять ты!
Тролль бился на земле, задыхаясь и пытаясь что-то выговорить.
— Господин! — прохрипел он. — Господин!
— Зачем ты подкрался ко мне? Говори!
Харкорт немного разжал пальцы на его горле.
— Опасность! — задыхаясь, произнес тролль. — Господин, я хочу показать тебе, где опасность!
Харкорт снова перевернулся на живот, крепко держа тролля и прижимая его к земле. Тролль показал прямо вперед:
— Там западня, господин. Волчья яма.
— Волчья яма? Не вижу никакой волчьей ямы, — ответил Харкорт шепотом.
— Прямо перед нами. Вон в том месте, где нет травы.
— Таких мест здесь много. Я только что полз по голой земле.
— Но здесь западня, господин. Волчья яма, чуть-чуть прикрытая землей. Ты провалишься в нее, а там, на дне, торчат острые колья.